Олег Юрьев - Стихи и хоры последнего времени

Будет сад шелестеть светлеющий,
Будут тускнуть звезды на льду,
Будут пахнуть розы сильней еще,
Чем в том проклятом году.

та ли песенька ночная
сыпется как соль с ножа
смертью розы начиняя,
звезды жизнью творожа.
но обход свой начиная
ее не слышат сторожа

розы áнглийские мокнут
в рое райского дымка
звезды ангельские блекнут
и бегут под облака
звонкой молнией надкокнут
зрачок хрустальный маяка

виноградник вертоградник
слушай песеньку мою
скачет в небе тучный всадник
звезды плачут на краю
а на земле огней рассадник
в черных розах палисадник
ждет чего я еще спою

Вот и запахло бузинным дождем,
Падубным дымом, черемушьим прахом,
Вот и червец за горою рожден,
Страшный закат выпекающий пахом.

Вот мы выходим из наших дверей,
Вот мы встречаем родных и знакомых,
Гладим холодные губы зверей
И обнимаем пустых насекомых.

Вот мы бежим по аллеям к реке,
Бабочек облако бьется на сворке,
Вот загорается мрак вдалеке
И разъезжаются ржавые створки:

Страшен заката дымящий кармин,
Страшен убитый червец поднебесный…
Кем наш чернеющий город храним?
– Ночью одной – всесмиряющей бездной.

полузвёзды-полуоблака
полуптицы-получервяки
так подгорная кипит река
под нагорной глиною реки
полугоры-полугорода
полубиты-полугородки
так угарная горит вода
под бугорным оловом реки
в замедленьи оловянных рек
в заголеньи раздвоённых глин
так и исчезает человек
золотою темнотою мглим
и на парапетах золотых
спят цикады черным мертвым сном
… как старцы троянские на теплых стенáх Илиона …

с тихим фр-р-р пролетела ночница
обезумев от сока луны
чтобы солнечной тьмой начиниться
приспустили деревья штаны
в этот час золоченый но черный
двум стихиям грозит укорот
и воробушек смертью смягченный
улетает от наших ворот

где вы́ где мы́
сквозь пар не вижу я кровяный —
одни сизо-синие холмы
их зачехленные караваны

зачем? куда?
и здесь быть небу синю и сизу
и здесь фыркнет звездная вода
и двинется сквозь землю снизу

мы с-подо льда
напьемся гибельной и звёздной
воды – и станем как звезда
и вы бы с нами… – но поздно, поздно:

еще до тьмы
они шатры свои скатали
и в небо тронулись – с детьми
и домочадцами и скотами

Ложки и плошки дрожат-дребезжат,
Глина и сало исходят парáми,
Ужас с дороги бегущих ежат
В черное небо уходит шарами.

В ночь виноградную катит возок,
Парой цикад запряженный с зарею,
Узок проезд и разнуздан вязок,
Где я последнюю шкурку зарою.

Сало скворчит на ходу, на лету,
Сколько еще до французской границы?
Дым виноградный течет в темноту,
Тихо скрипят на вожжах рукавицы.

В лесах зеленых золотых
у белки мертвой лыс затылок,
и мертвый лис на свой салтык
ползет на косточках застылых.
Ему навстречу, бел и волгл,
но лоб прожарен, как оладья,
выходит из оврага волк,
наискосок глазами глядя.
А мертвый ласковый кабан
прильнул к реке кровавым боком,
и снулой щуке по губам
мазнуло в омуте глубоком.
Mедведь-мертвец гремит кольцом
средь запахов не мировейных,
и мертвый человек лицом
ложится к белке в муравейник.

Кто в облаке живет, повисшем над холмами,
Чей в слюдяном окне смутнеется ночник? —
Не желтый ли сарыч с заточкою в кармане
И оловом перстней на кулаках ножных?

В зависшем облаке себе устроил дом он,
Где с сарычихою они вдвоем молчат,
И лишь сквозь трубочку услышать можно гомон
В пуху растерзанном дрожащих сарычат.

Не казнись, не кручинься ты, нещечко,
Я и сам почти не казнюсь…
Я скажу тебе начисто нещечко,
Когда я приснюсь.

Будут полные щеки заплаканы,
Как тогда, на том берегу.
И у книги страницы повырваны и оторваны клапаны,
Но я ее и там берегу.

В черной баночке вина
Тишина серебряна
И по кантику под вдох
Кислый ходит холодок.

Ой ты русское вино,
Я не пил тебя давно,
Хладный дух не выдыхал
От поднёбных полыхал,

Не засасывал грибца [6],
Не кусал от голубца,
Не хлебал горячий суп,
Потому что был я глуп,

Не впивался в холодец,
Так как был не молодец,
Был я, бедный, трусоват,
Зажигал на сорок ватт.

Но я больше не боюсь,
Перед смертью похмелюсь ,
Как со Смыком древний Гоп,
И пойду ложиться в гроб.

Босоногий голеган
Десять девок залягал [7],
А самую лучшую
Я этой песней мучаю.

Ты не плачь, не плачь, жена,
Елочка наряжена.
Елочка наряжена,
Рюмочка налажена.

В этой рюмочке вина
Темнота разрежена,
Так пригуби же за Аленькой
Свой стаканчик маленькой.

Ты не плачь, не плачь, жена,
Это все моя вина,
Но пока я весь живой
Под звездой сторожевой,

Под звездой сторожевой,
Под луной оранжевой
Испускаю тихий крик,
Будто с Гопом древний Смык.

Я был когда-то маленький,
Насупленный и хороший,
С Кузнечного рынка валенки,
Из ДЛТ галоши.

Во лбу шаровидной ушаночки
Красной Армии звезда,
А за спиною саночки,
Всё едущие не туда.

Я шел гулять во Владимирский сад
Сквозь ограды пролом с Колокольной,
В этот сад не смеет зайти снегопад
И уличный свет малахольный.

И нагло моргающий свет площадной
Останавливается перед решеткой,
И все пахнет неместной ночной тишиной
И счáстливой тьмою нечеткой.

Там сугробы немы, там деревья слепы,
Но меня туда больше не тянет —
Там заделан пролом, там гуляют попы.
Больше нет его… но и меня нет…