Анатолий Бергер - Подсудимые песни

Где расставались мы с тобой,

Шум электрички подземельной —

И сумрачность тоски смертельной,

Когда в тоннеле скрылся стук

И я один остался вдруг.

1968 г.

Без тебя легко, чаял, заживу,

И сорвал я в поле разрыв-траву,

Да вот с той поры, как ты прочь ушла,

Ею вся земля, словно, проросла,

И теперь во сне я и наяву

Ищу во поле только трын-траву.

1978 г.

Забыть мучительство и страхи

Последних дней, найти слова,

И голову поднять, как с плахи

Спасённый поднял бы едва,

Ещё полуживой, прощальный,

Как бы ушедший в смерть свою,

Поверивший лишь в отсвет дальний

Небес у леса на краю.

1978 г.

Расстаться-разнести вконец

Сплав изболевшихся сердец,

От неустройств, от неудач,

Обид, ревнивости — хоть плач.

Расстаться — это значит врозь

Всё то, что пережить пришлось.

Нет, не могу, хоть кровь из жил,

Я не был без тебя, не жил,

Не знал, не ведал, не умел, —

Единство душ, единство тел, —

От этого нельзя, невмочь

Уйти, сбежать ни в день, ни в ночь.

…Любимая, прости. Я вдруг

Представил — ты ушла из рук…

1966 г.

Душа устала. Сникли строки,

Тоска не сгинет ни на час,

И снова женские упрёки

Казнят — уже в который раз.

От их жестокости упрямой

Не уберечься всё равно,

Когда судьбой и кровью самой

Неотделимы мы давно.

И вновь глаза заглянут в очи,

И шёпот скажет обо всём,

И заблестят глухие ночи

Златым Зевесовым дождём.

1973 г.

Море злое, белый прибой,

Ярый грохот, дальний раскат,

На песке мы одни с тобой,

Я во сне и тому-то рад.

Пена жадная с лёту бьёт,

Как пустынно, дико вокруг!

Хоть бы чайки плач и полёт,

Иль бездомного пса испуг…

Никого. Мы одни с тобой.

Мы прижались плечом к плечу.

Море злое, белый прибой…

Я иной судьбы не хочу.

1973 г.

То Петропавловск на Камчатке,

То Брянск, то Киев, то Москва —

О, как пронзительны и кратки

Все торопливые слова!

Но в той кабине полутёмной,

К мембране жадно прислонясь,

Страны невиданно огромной

Невидимую чуешь связь.

Сквозь выкрики телефонистки,

Сквозь семафоры, шпалы, дым —

Родимый дальний голос близкий

Здесь, въявь, наедине с твоим!

1975 г.

Сон мне снился нынче ночью,

Сын мой мне предстал воочью,

Мальчик лет пяти-шести,

Боже святый! Во плоти.

Долго мы блуждали где-то

В тесной смеси тьмы и света,

Я кормил его и звал —

Вдруг мгновенье, тьма, провал.

Где мой отпрыск нерождённый,

Из отцовских жил сплетённый?

Отчего не явь, а сон

Нить моя во тьме времён?

Никогда ему не сбыться,

Может, вновь во сне приснится.

Вечно скрыт он вечной тьмой,

Как отец покойный мой.

1988 г.

Под дождём мотался и мыкался,

В лужи сам, как дождь, смаху тыкался,

О деревья лицом задевал,

Связи с твердью земной порывал,

Птицы криком кричали издали,

В пояс кланялась ветру трава.

Дождь пропал вдруг — только и видели,

Замирали о нём слова…

1978 г.

В этом веке я так же случаен,

Как в египетских «тёмных веках»,

Бедный житель стандартных окраин —

Вся судьба на тетрадных листках.

А кругом — злая схватка империй,

Подавленье души и ума,

И народ, потерявший критерий,

Позабывший, где свет и где тьма.

Ну, да что ж?

Тёмный ельник разлапист,

Сыпет осень свою желтизну,

Как тропинка, уводит анапест

В даль, таинственность и глубину.

1979 г.

Ночью было так ознобно,

Что Господь не приведи,

И стучало сердце дробно

В полыхающей груди.

И в тяжёлое мгновенье,

Как бы падая в провал,

К Богу я вознёс моленье,

Из глубин души воззвал.

И в дыханьи ночи звёздной,

Породнённый с вечной тьмой,

Замирающий и слёзный

Был услышан голос мой.

Ослабела жара сила

И озноб сошёл на нет,

Долгожданный, легкокрылый

Сон понёс меня в рассвет.

1982 г.

Говорят обо мне по латыни,

Точно холод вдруг душу кольнул.

О, лекарственный дух поликлиник!

Не триклиния праздничный гул.

Напряжённость, боязнь, унынье,

И, быть может, судьбы перелом…

Говорят обо мне по латыни…

Шепчет мёртвый язык о живом.

1964 г.

Циферблат мне приснился, а это,

Говорят, к переменам. И вот

Страх берёт меня. Смута рассвета

Дрожью утреннею обдаёт.

Разбегаются стрелки изломно,

В лупу смотрит судьба-часовщик,

И мучительно-беспрекословно

Раздаётся тик-так-тик-тик-тик…

1988 г.

Лес, испещрённый яркой белизной,

Сверкает и мерещится и чудится

Старинною игрушкою резной —

Поверь ему, и всё, как в сказке, сбудется —

Свою сослужит службу серый волк,

Кащей Бессмертный сгинет в одночасье,

Герой найдёт потерянное счастье,

Из бестолочи жизни выйдет толк.

1985 г.

В сырую непогодь такую

Уже не хочешь ничего,

На жизнь свою, как на чужую,

Глядишь, теряя с ней родство,

А смутный дождь напропалую

Косит своё, да всё впустую.

И тротуар промок насквозь,

В нём облака плывут и листья,

У деревца все ветки врозь

И оттого черней и мглистей

Оно и дрожь его берёт.

И дни и ночи напролёт.

А я — прохожий на земле,

С дождём и деревом и тучей,

Пока брожу в осенней мгле —

Всё сумрачней, всё неминучей,

Всё глубже ощущаю связь,

Как будто кровно породнясь.

То, может, мать-земля сыра

Меня зовёт, иль от людского

Душа устала и пора

Пришла — чему — не знаю слова,

Так дождь, и ветка, и трава

Не знают про себя слова.

1980 г.

Отталкивая пятками медуз,

И на волне вздымаясь то и дело,

Вверяю морю ощутимый груз

Земного человеческого тела.

А над собою вижу небосвод

И в этот миг ему вверяю душу,

И медленный прилив меня несёт

Туда, откуда я пришёл — на сушу.

На призрачную твердь земной коры,

Где каждый шаг весомей с каждым годом,

Где все живём, не ведая поры

Разлуки с морем и с небесным сводом.

1975 г.