Анна Брэдстрит - Поэзия США

Под бурями забвенья
Склонился сын бессмертных в то мгновенье.
Уста сомкнулись, тайну сохраня,
Как в груде пепла искорку огня.
Но перед правдой ангельские крылья
Тогда и ныне падают в бессилье.

И, боль терпя от солнечных лучей,
От жара, что живет в огне вещей,
От шествия души сквозь неживое,
От бурь, мутящих море мировое,
От знанья, что добро — гнездилище злых сил, —
Кляня богов, кричит мятежный Уриил.
И пурпур красит горизонты мира,
И властные тогда дрожат кумиры.

Здесь наши предки в ранний час
Из бревен мост когда-то сбили
И сотни ружей, грянув враз,
Весь мир в апреле разбудили.

Наш враг с тех пор обрел покой,
Но не в победе, данной богом,
А Время темною волной
Снесло сей мост к морским дорогам.

Струится в зелени поток,
И рядом памятник героям.
Пусть слава им плетет венок,
Сыны гордятся их покоем.

Да будет вечен дух бойцов,
Завещанная нам свобода.
Пусть знамя дерзкое отцов
Щадит и Время и Природа.

Предвозвещенный трубным ревом неба,
Приходит снег и, словно не снижаясь,
Летает над землей, и белый воздух
Скрывает даль, реку, леса, холмы,
Завесил домик фермера за садом.
Пути нет в ноле, нарочный задержан,
Разлучены друзья, лишь домочадцы
Сидят перед огнем, заключены
В уединенье буйством снежной бури.
Пойдем посмотрим, что построил ветер.
Добывши мрамор из каменоломен
Невидимых, неистовый искусник,
Воздвиг он сотни белых бастионов
Вокруг столбов, деревьев, у дверей.
Так быстро мириадом рук рабочих
Волшебные постройки он воздвиг,
О цифрах и расчетах не заботясь;
Отделал белым мрамором курятник,
И в лебедя преобразил терновник,
И фермеру назло между двух стен
Проход замуровал, а у ворот
Вознес на вышке стрельчатую башню.
Потом, игрой пресытясь, он исчезнет,
Как будто не был, и под ярким солнцем
Оставит изумленному искусству
Для подражанья в камне на века
Ночное зодчество своих безумств,
Причудливую лепку снежной бури.

Сфинкс дремлет,
Спокойно сомкулись крыла;
В уме его
Планы людей и дела:
«Кто тайну мою
Разгадает сейчас?
Вы спите, меж тем
Вопрошаю я вас!»

Кто возрастом мальчик,
Но мыслью титан?
Кто ведал
Дедала безумного план?
Сон — в жизни затишье,
Явь вылечит сны,
Жизнь — смерти превыше,
И глубь — глубины.

Ствол пальмы прямее,
Чем солнечный луч, —
Слон гложет побеги,
Красив и могуч,
И, нежные крылья
Сложив за спиною,
Дрозды воспевают
Величье земное.

Волна, как дитя,
Вдохновляясь капризом,
Играет
С лукавым изменчивым бризом.
Закону подвластна
Частица простая,
И бродит меж полюсов
Атомов стая.

Звук, пауза, воздух,
И море, и суша,
Зверь, птица —
Имеют единую душу.
Защитник и спутник
От бога всем дан:
Ночь утро скрывает,
А гору туман.

Хохочет дитя
В материнской купели —
Игрушка ему
Дни, часы и недели.
В очах его ясных
Сияет покой,
Они — миньятюры
С картины мирской.

А взрослый познал
Осторожность и страсть,
Он начал краснеть,
Пресмыкаться и красть.
Насмешлив и желчен,
Всех оргий душа,
Он землю свою
Отравляет, дыша.

И, страх его чувствуя,
Мать человечья
Пугает миры
Негодующей речью:
«Кто в вино и хлеб ребенка
Сонной подмешал отравы?
Кто душил во сне ребенка,
Одержимый буйством нрава?»

«О Сфинкс мой прелестный, —
Я слышал ответ, —
Загадок твоих
Не страшится поэт.
С любовью начертан
Рисунок времен,
Хоть выцвел
В лучах многозначности он.

Что Демон,
Когда не любовь к совершенству?
И пропасть Дракона
Сулит нам блаженство.
Страх гибели
Менее мучает нас
При мысли, что дух
Видит больше, чем глаз.
Дом Духа не здесь,
Но в бездонном ущелье.
Вращенье планеты
Чревато ли целью?
Высокое небо
Извергнет свой гром
На мир — и минувшее
Мы проклянем.

Изведали
Падшие ангелы стыд,
И лира раскаянья
Дивно звучит.
Найдется ль
Великая духом жена?
О, если б меня
Полюбила она!

Вся жизнь —
Разнородных начал череда:
За скорбью
Сокрыта услада всегда.
Любовь учащает
Биенье сердец,
Встречая
Рождение дня и конец».

Бедный глупый Сфинкс! Ключи
Тайн твоих Зевес хранит.
Пусть же рута, кумм и мирр
Смутный взор твой прояснит.

Старый Сфинкс кусает губы:
«Знать мое не должно имя,
Я жена твоя, я дух твой,
Ты очами зришь моими!»

«Вопрос твой безответен.
Твой взор как правды свет.
Ты спрашиваешь вечно —
Но ложь любой ответ.

Наедине с Природой
Оставь гостей твоих:
Тысячелетий тайну
Не разгадаешь вмиг».

И Сфинкс преобразился,
Отныне он — жена,
И розовая тучка,
И ясная луна,

Она в огне сгорела,
И розой зацвела,
И поднялась волною,
И берегом легла.

«Я сто имен имею.
Кто вспомнит хоть одно,
Тот властен надо мною
И все тому дано!»

Жаль оскорбить
Мне патриота чувство —
Но грех забыть
Свое искусство
Для ханжества попов
И тупости столпов.

Коль оторвусь
От творчества политике в угоду,
Для дел я обрету свободу,
Но гнева муз
Страшусь, что учинят мне суд
И в мозг сумятицу внесут.

…Но кто ты, чьи трактаты
О красоте грядущей
Читает молодежь?
Ты червь слепоживущий,
Не видящий, как Штаты
Над Мексикой цветущей
Заносят штык и нож [17] Имеется в виду аннексия Техаса и Калифорнии — мексиканских территорий, отошедших к США после грабительской войны 1848–1849 гг. .

Кто все мы, что, бывало,
Живописали наш свободный мир:
«Я твой избранник, бурный Контокук!
Я друг твоих долин, Агиохук!»
Мы все рабовладеличьи шакалы!
И наш господь, создавший Нью-Хэмпшир,
Смеется над страной,
Где дали небывалы,
Да больно люди малы:
«Какой просторный дом
Для мышки с хомяком!»
Когда бы пламень охватил
Всю Мексику и погубил народ,
У нас рыдал бы разве крокодил.