Анна Брэдстрит - Поэзия США

Честь, справедливость — все долой,
Свобода схвачена в оковы,
У гроба траурное слово
Лишь воздух потрясло пустой.

Зачем разгорячен
Мой пылкий друг?
От Севера он Юг
Стремится оторвать.
Но для чего же вдруг?
И Банкер и Бостон
До нынешних времен
Гнетет один дракон!

Всяк друг при своей работе:
Ковбои служат быку,
Мошенники кошельку,
Обжоры собственной плоти.
Вещь — под солнцем, люди — в тени.
Ткется ткань, дробится мука,
Вещи — в седле, и пока
Людьми управляют они.

Два закона звучат зловеще
И непримиримо. Вот
Для человека — а вон
Для вещи. Но именно вещи
Построили город и флот;
И вещь восстала; и человек побежден.

Лесам под пилой дрожать,
Горам покоряться равнине,
В горах туннелям бежать,
Не знавшей тени пустыне
В оазисах утопать,
Возделываться полям,
Прериям отступать,
Строиться кораблям.

А человеку во все времена
Жить для дружбы, любви и веры,
Для закона, для чувства меры, —
И да подчинится ему страна,
Как Громовержцу Олимп и Гера.

Но счетов на шелест листвы
Не зову обменять купцов;
Ради бога, сенатор, и вы
Не ходите слушать дроздов.

Всяк — слуга при своем уме.
Глупым — портить, путать, ломать.
Мудрым — думать и понимать.

Время драться за свет во тьме,
За право женщины — пусть не твоей.
Пусть доброта людей
Обвенчает долг и свободу,
Да не будет отныне
Народа и ненарода,
Высших и низших рас.
Смелый меда найдет запас
В львином трупе в пустыне.
Пусть отныне взойдет заря
В душе янычара и дикаря.

…Казак пирует на Польше [18] Подразумевается подавление русским царизмом польского освободительного движения. —
Вкусен краденый плод.
Нет благородства больше,
Последняя лира уже не поет.
Но распались на два союза
Победившие в этой войне,
И тысячи удивленная Муза
Найдет на своей стороне!

Не утолить моих тревог
Твоею арфой скучной,
Что веет, словно ветерок,
Легко и благозвучно.
Как струны бедные ни рви,
Как клавиши ни мучай,
Они не пробудят в крови
Таинственных отзвучий.
Но древний бард своей рукой,
Как молотом иль булавой,
Ударит по дрожащим струнам! —
Словно знак подаст громам,
Звездным проливням-дождям,
Ураганам и перунам.
В песне Мерлина — Судьбы
Потрясенное звучанье;
Клич воинственной трубы;
Тяжкий стон и задыханье
Рек, зажатых подо льдом;
Голос площадей ревущих;
Стук сердец и пушек гром;
Поступь воинов идущих;
И пустынника в глуши
Вопль о крепости души.

Если духом бард велик,
Пусть и его язык
Будет также величавым,
Чуждым правилам лукавым,
Мелочному счету строк;
Пусть карабкается вечно
По тропинке бесконечной.
«Выше! выше! — говорят
Ангелы, — взбирайся смело,
К небу устреми свой взгляд;
Без боязни, без сомненья —
По ступеням удивленья!»
Царь и властелин игры,
Той, которой нет чудесней,
Он раздарит все дары,
Скрытые в извивах песни.
Легче и бодрей идти,
Когда над нами громогласно
Музыка звучит в пути
С надеждою согласно
И сердца стучат
С ней в лад.

Не изнеженный пиит —
Все, что жизнь ему велит,
Бард исполнит без обмана;
Слово Мерлина смирит
Волю грозную тирана;
Песня, вырвавшись из уст,
Злую бурю укрощает,
Льва в ягненка превращает,
Удлиняет лета срок,
Мир приводит на порог.
В дни бесславья и бессилья
Он не станет в изобилье
Сочинять бравурных од;
Но с терпеньем переждет.
Как птица, дольный мир покинув,
Устремляется в зенит,
Так и муза воспарит,
Низменное все отринув,
К высочайшей из орбит.
И пусть не силятся профаны,
Зудом рифмы обуяны,
Рассужденьями достичь
Того, что лишь высокий гений
Может выразить сполна
В час счастливых откровений.
Но приходят времена,
Когда промысел господний
Проявляется свободней,
Так что даже идиот
Может видеть невозбранно
Судеб и веков полет.
Так негаданно-нежданно
Тайна нас заворожит,
Но никто не обнажит
Смысла, что под ней лежит
Непостижно и сохранно.

Ты не стрелял в летящих мимо птиц?
Шиповник полюбив, цвести оставил?
Ел на пиру роскошном хлеб с водой?
Шел безоружный с верою на смерть?
Чтил бескорыстие высоких душ
В мужчинах, женщинах, ценя поступки,
Чье благородство превзойти нельзя?
Так дай мне руку. — Научи быть другом!

Жизнь посвяти любви,
Лишь сердцу верь.
Забудь родство, друзей, происхожденье,
Известность добрую, ход времени,
Призванье, даже Музу…
Любви достойней узы.

Она творец отважный,
Ее пространство — нежность.
Взмывай за нею вслед
С надеждой в безнадежность.
Она летит стрелой
Все выше в полдень, выше,
Не расплескав крыла,
Божественно-смела.
Ее не объяснишь, —
У ней свой путь земной,
Свои дороги в бездны голубые.

И не для мелких душ она.
Нужны ей благородство, прямота
И непокорная мечта
Без тени отреченья.
Все, что возьмет у нас,
Воздаст в свой час. —
Лишь в ней спасенье.

Всю жизнь отдай любимой,
Но все ж послушай, все же…
Пусть слово, что в душе неопалимо,
И предначертанный судьбою путь —
Хранят тебя незримо.
В плену любви свободен будь,
Как бедуин в пустыне,
Всегда и ныне.

Прильни с любовью к деве.
Но если вдруг ее черты
Осветит грусть несбывшейся мечты
Иль проблеск счастья,
А твоего в том нет участья, —
Не связывай, не угнетай ее надежд.
Не твой теперь и край ее одежд,
И бледной розы лепесток,
Что обронил ее венок.

Пусть всей душой она любима
И вышних ангелов затмит,
И без нее день сумраком повит,
Нет в жизни прелести былой.
Поверь мне, сердцем знаю, —
Когда нас полубоги покидают,
Находят боги нас порой.

Дни лицемерные, как дочери Фортуны,
Закутавшись, безмолвной вереницей
Идете, словно дервиши босые,
Держа в руках венки, сухие прутья.
Для всех у вас достойные дары —
Хлеб, королевства, звезды, свод небесный.
Набрел и я в заглохших кущах сада
На торжество… Забыв желанья утра,
Взял трав и сладких яблок. Дочь Фортуны
Безмолвно удалилась… Слишком поздно
Насмешку я прочел на сумрачном челе.

Убийца мнит, что убивает,
Убитый мнит, что пал в крови, —
Ни тот и ни другой не знает,
Куда ведут пути мои.