Петр Артемьев - Сновидения петербуржца

В Петербург нет отсюда движенья,
Есть один с этой станции путь —
Гренадерск.Деньги, власть, поклоненье
Там найдешь, но про чувства забудь!»

В Гренадерск ни за что мне не надо:
Ведь я питерский, я не изгой.
Чтоб найти поезда к Петрограду,
Бегу на вокзал другой.

Напоследок назад оглянулся:
У перрона стоит мой друг.
Я в надежде ему улыбнулся,
Что нам с ним по пути, но вдруг

Обступили стеной его люди,
И поверил речам он их,
И меня теперь позабудет
Ради новых друзей своих.

Тюремщики в камере били
С жестокостью бесчеловечной
Клементьева. Ужас насилья
Терпел он, весь изувеченный.

Лупили по голому телу,
Смакуя каждый удар.
Глаз вытек. В крови, ослабелый,
Клементьев воскликнул: «Пожар!»

И тотчас при этом слове
Остановились убийцы
И больше ни капли крови
Не пролили. В грубых лицах

Милость и снисхожденье,
Простить их Клементьева молят.
Из камеры заключенья
Узник отпущен на волю.

В рассудке здравом шел домой.
Вдруг стало голову туманить:
Забылся адрес, город мой
Предстал чужим, отшибло память.

Ушел я словно от родимого порога.
И не вернуться мне – внутри меня препона.
Вот вышел на какую-то дорогу —
Проспект крестьянской обороны.

Как в глушь меня такую занесло?
Дорога пролегла через село.

Какие-то крестьянские дома,
Иду через сады и огороды.
Как выбраться, не приложу ума:
Кругом нет ни машин, ни пешеходов.

Но вот прохожий на пути.
Спросил его, куда идти.

Он мне в ответ: «Кончается дорога.
Ждать до прозрения немного.

Плетень заметили вон тот?
Осталось сделать главный ход».

Я перелез через забор —
И память стала как кристалл.
Вдали Исаакиевский собор
Злаченым куполом сиял!

Однажды шел я в школу на работу.
На пустыре заметил двух мужчин.
Они в траве высматривали что-то.
Один нагнулся вдруг и поднял карабин.
Его товарищ – ленту пулемета.

Пустырь был настоящим арсеналом:
Набрали в пять минут друзья
Винтовок – три, два помповых ружья.
И этого им показалось мало!
Нашли гранатометы, автоматы,
Патронов ящик и гранаты.

Примером следопытов подогретый,
Я на колени стал, нашарил под кустом
Прикрытые репейника листом
Макарова два черных пистолета.

И бережно их уложив в портфель
(Он стал такой внушительно тяжелый!),
Не понимая действий своих цель,
Находку грозную понес я в школу.

Когда сотрудников радушная семья
Меня, приветствуя, вниманьем окружила,
Я вспомнил: уголовная статья
Мне за ношение оружия грозила.

Дверь отворив пустого кабинета,
Зашел, как вор, под сердца громкий стук
И в связку книг запрятал пистолеты,
Не в силах дрожь сдержать своих преступных рук.

Но тут меня окликнули за дверью.
На голос в коридор я вышел
И с ужасом, ушам своим не веря,
Такой сюрприз от директрисы слышу:

«Лежит здесь где-то связка книг.
В мой кабинет ее снесите».
Остолбенел тут я на миг,
Сказав: «Минутку подождите!»

Скорей оружие мне перепрятать надо.
К столу метнулся – связки нету.
Ну положение – хоть стой, хоть падай!
Исчезли книги, с ними пистолеты.

Туда-сюда по этажу,
Но где оружие, ума не приложу.
Оно ведь в книгах было
И вместе с ними сплыло!
В один момент стащить успели.
Вдруг девушка идет с портфелем,
Учительница молодая,
И видит, что страдаю.
Мой тайный страх весь на виду.
Она портфель свой открывает на ходу —
А в нем знакомые железные предметы,
Добытые из книжек пистолеты!

Чист и свеж утром воздух в палате.
Легко дышится мне, больному.
Окна настежь. Лежу на кровати,
А напротив, на крыше дома,
Стоит трубочистнеумытый,
Взлохмаченный и сердитый.

Он не смотрит, что я больной,
Подметать начинает крышу —
Сор и гарь в окна сыплются свыше.
Издевается он надо мной!

А потом, ловкий как обезьяна
(Нервы крепкие у хулигана),
На окно мое спрыгнул вниз,
Зацепился рукой за карниз.
Булыган достает из кармана.

Не уймется – все ему мало:
Бросил снайперски, в пенис попал,
Но смягчило удар одеяло.
Не отбил, зато как напугал!

Допекал меня Ярёма,
Нерадивый ученик.
(Когда выведут, орем мы.)
Гневный мой раздался крик:
«Надоел, захлопни рот,
Вон из класса, идиот!»
Ученик ни слова мне,
Пробирается к стене
И снимает он с нее
Скорострельное ружье.
Настоящие патроны.
Годно в целях обороны,
С ним идти не страшно в бой.
Я струхнул: пацан нашкодит,
Но из класса он выходит.
Не пальнул бы этот гусь!
Как быть классу без ружья?
И вдогонку крикнул я:
«До уроков, утром рано,
Ты ружье повесь на стену,
Только честно, без обмана,
Ведь оно для нас бесценно!»
Но на следующий день
Не вернул ружье Ярёма,
У себя оставил дома,
Мол нести до школы лень.
И ружье не возвратит!

I

Из трамвая контролер
Безбилетников попер.

Вылезаю из вагона —
Контролер кричит вдогон мне:

«Ты в морской пехоте
Службу нес на флоте.

Моряки по блату
Ездят так, без платы».

Бред какой-то! Дал я дера:
К черту щедрость контролера!

II

Тропка вьется вдоль оврага.
Скользкий берег, корка льда.

Пробираюсь шаг за шагом.
Снизу талая вода.

А кряхтя и ковыляя,
Продвигается по краю

Старушонка впереди.
Вниз бултыхнется, гляди!

Только я подумал так,
Бабка съехала в овраг,

Во мгновение одно
Топором пошла на дно

И пускает пузыри.
(Ужас, что ни говори!)

Я тогда набрался духу —
Прыг с обрыва за старухой.

Достаю ее со дна:
Как мертвец она бледна,

Череп лысый, нос курнос.
Я взобрался на откос,

Положил на берегу,
А она и ни гугу.

Бабку надо откачать!
Только в рот хотел дышать,

А она глаза открыла
И со мной заговорила.