Александр Димитриев - Возвращение (стихотворения)

Просто случай. Лишь жизнь.

Но живём-то ведь мы не случайно.

7.06.1974

Теперь уж опять до утра,

и шелест то ясно, то глуше…

Спит детство большого двора

бумажным журавликом в луже.

А время разводит мосты,

дождь лижет оконные стёкла.

И точно я с городом, ты

наверное с кем-то промокла.

8.06.1974, ночь

…Когда бы не богами были люди,

они богинь не создали б себе,

а в святости и в вере – не в судьбе —

самих себя, что было и что будет.

Любовь и материнство от природы

питают жизнь – здесь истина проста.

О Женщина, сошедшая с холста,

Ты чрез века, культуры и народы

пленишь и очаруешь…

30.06.1974

Ранний, застенчивый, розовый

лезет в рукав мороз.

В заспанной роще берёзовой

запах твоих волос.

Между стволами белёсыми

вьётся табачный дым.

Там, средь кустов, над откосами

тают твои следы.

Белка с подбитой лапкою

спрыгнет на листьев медь.

где-то ты бродишь, зябкая,

руки стараясь согреть.

Где ты? Тебе не холодно?

Неба в ручье коснусь.

Ты опускаешь голову,

пряча в улыбке грусть.

Птаха какая-то, цокая,

будит рассветную тишь.

Близкая ты и далёкая.

Нет тебя здесь. Ты спишь.

19.10.1974

От неё никуда не деться —

здесь живых обесчестила голь:

на столе распласталось детство,

в кулачки взяв последнюю боль,

в пенках губ своих стиснув жалость, —

их живее журчит тишина…

Сердце снова беспомощно сжалось:

я её пережил, а она —

умерла…

25.11.1974

Ночь потревожена в сонном кошмаре.

Чувствую каждой щербинкою кожи.

Тело плывёт, как в пожарном угаре.

Слово забило гортань и не может

вырваться. С памяти маску срываю.

– Заболеваю, заболеваю…

Сон. Перелески, летящее небо,

солнце пылает рыжо и лохмато.

Поезд мой мчится оттуда, где не был

столько уж лет я, где детство запрятал.

Душно. Наверное нету отдушин

в доме чужом, где храпят домочадцы.

Женские губы целуют не в душу.

Не докричаться, не достучаться.

Нету опоры – затянет трясина.

С песней лебяжьей уходит незримо

мать, у отца отобравшая сына.

Невыносимо, невыносимо…

Кончится ночь, – ты приди на рассвете,

лоб обними мой руками своими.

– Как твоё имя, как твоё имя?..

Но за окном только полночь и ветер.

… 3.03.1975

Надоело влюбляться и нравиться,

и, любовь отдавая в залог

легковерным подружкам-красавицам,

я останусь совсем одинок.

Это просто влюбиться в красивую

и забыть так же просто о ней.

Это просто понравиться силою,

только сердцем за сердце трудней.

Старый мир! Вечерами погожими,

когда город задумчиво тих,

бродят пары, и губы похожие

так похоже воруют других.

Только сумерки шепчут упрямые,

и уснуть нам бывает невмочь.

Где же ты, моя самая-самая

в эту белую летнюю ночь?..

Отчего тебе изредка плачется,

когда вечер хрустальный погас,

к твоё мне не встретится платьице,

и твоих не увижу я глаз?

Древний мир воскресает с проталинкой.

И, устав за ночь до тошноты,

я брожу с тобой, милой и маленькой,

с пустотою общаясь «на ты».

Ты с другим или снова одна,

сушишь с ласковой мамой бельё

и стоишь, и стоишь у окна…

Да святится же имя твоё.

…5.03.1975

Я дарю тебе завтра!

Я не верю в сегодня,

я не верю в плаксивую

жалость дождя.

Я не верю в любовь,

что приходит как сводня,

чтоб хмельною тоской

отшуметь погодя.

Снегириные яблоки

вёсны с веток воруют,

умывается солнце

как бельчонок к утру.

Но как будто забыв

свою сущность земную,

мы сметение чувств

превратили в игру.

И стыдясь невзначай

за волненье весеннее

всё же мы его вспомним

потом оттого,

что в простой понедельник

придёт воскресение,

всё поняв, и простив,

и не взяв ничего.

Подари же мне завтра…

6.04.1975

Вновь я здесь, и снова тишина,

в лес вобрав людское сожаленье.

И берёза моет после сна

в талой грусти девичьи колени.

Сходит снег, от солнца разомлев,

обнажая трав пожухших нити.

И любовь, что ищем мы в зените,

мимо нас проходит по земле.

13.04.1975, вечер

Серебряные паутинки

застыли на шее и лбу…

Но девочкой в лёгкой косынке

ты слышишь любовь и мольбу.

И снова мне не наглядеться —

пусть столько уж прожито лет —

на то синеглазое детство,

да волосы в осени цвет…

Так будет когда-то, так будет.

Мы стариться всё же должны.

Но будьте красивыми, люди,

с годами не бойтесь весны.

Пусть мудрость придёт и усталость,

и станет мне кто-то женой,

но ту, кто мне в жизни досталась,

я знать не хотел бы иной.

Пусть в волосы сыплется иней,

что грезилось – станет смешно.

Но взгляд пусть запомнится синий,

ведь счастье даётся одно.

14.06.1975, вечер

В последний раз прошу тебя: приди,

весна моя, задумчивая осень.

Приди в тот край, где шепчутся дожди

в колючих лапах старых мудрых сосен.

Там, где в глазах не дремлющих озёр,

прощаясь, снова проплывают гуси,

где раньше полыхающий костёр

горит в листах без радости и грусти.

Он опустел как гнёзда в октябре,

он замолчал как придорожный камень.

И только шелест веток по коре

берёзовыми белыми стихами.

Тот край не знал, что мартовский разлив

оставит холодеющие лужи,

и, не успев расцвесть, не долюбив,

опять уснул непонятый, ненужный.

А жизнь твердит, что ты из года в год

пустынный мир придёшь собой наполнить.

Но что светилось, больше не взойдёт

живой звездой в заиндевевший полдень.

И стихла вера в сердце и в груди,

давно земля уж не рождала озимь.

В последний раз просил тебя: приди.

Весна моя – завещанная осень

…27.10.1975, ночь

Как на исповедь в тяжких грехах,

что открыть не смогу никому,

я приду – и останусь в стихах,

в сигаретном останусь дыму.

Я приду, не зовя, не маня,

на прощанье скажу: «Не скучай!».

но останутся после меня

рук тепло, и невыпитый чай,

и невысказанные слова —

да и те без прикрас и чудес,

за окошком – зимы кружева,

жемчуг звёзд и панбархат небес…

1975(?)