Алексей Лосихин - Сериалы моей жизни

Я продолжаю карнавал!
Я новый уж сюжет сковал!
Квартирка маленькая, рядом с небом.
Ее любимой здесь назвал…

Откуда вы взяли такие глаза?
Как два родника
В кручи диких скал.

В них вечер, закат и морей бирюза
Сливаются вместе
В единый бокал.

Как мне насладиться прохладой зрачков,
Что тайну в себе
Вековую несут?

Здесь свет всех звезд из кучи пучков
Соединился,
Найдя приют.

Откуда вы взяли такие глаза?
Как сладок мне плен
Неизученный сей.

И я лишь одно сегодня сказал:
«Моя, и больше
Не быть вам ничьей».

Патриот и идиот —
Разные понятья.
Я герой, не Дон Кихот,
И хочу понять я,

Почему их так легко
Смешивают власти?
За зверей и дураков
Держат нас по масти.

Пусть рифмуются они,
Не синонимичны,
И кого мне в том винить
В глупости привычной?

Как мне патриотом быть?
Почему, скажите?
Как страну свою любить,
Если вы визжите

Свиньями в одном хлеву,
Что зовем Госдумой.
Я лишь силой и живу
Русскою, угрюмой.

Дай мне родину любить
За ее успехи.
Где ж, когда мы станем жить,
Бог? В каком хоть веке?

Трудно тебя любить порой.
Крутишь, водишь за собой,
Не даешь простор для ласк,
Зазеваешь – сразу в глаз,
Да со отмаши со всей,
Да промеж густых бровей.
Не даешь тебя любить,
Как медведь ревешь. И пить
Водку залпом заставляешь,
А потом уж утешаешь.
Ты ж немыта и вихраста,
Но дородна и грудаста.
Все смешалося в тебе:
Воровство на голытьбе,
Лето, степи, черт и бес,
Рыбы и морозный треск.
Русь как книгу не прочтешь.
Баба! Бабу не поймешь,
Женская у ней душа,
Не поймешь в ней ни шиша.
Жди, сама расскажет в срок.
Только ты дождись, курок.
Только ты боек не вдарь.
Только не сменись ты, Царь.
Русь-Россия, не срублю,
Искренне тебя люблю,
Веру хлипкую тяну,
Хоть порой в душе кляну.

Сегодня пришлось мне сложить повода.
Сегодня со стен просочилась вода.
Сегодня мне тыкали в спину ножом,
За шкурку свою опасаясь с гужом.
Сегодня еще двоих перечеркнул
И снова перо я в чернила макнул.
В глаза говорили такие слова!
На деле уродливая голова,
И так лицемерить им в ночь предстоит.
Один, побогаче, он всех напоит.
Другая готова подметки лизать,
Лишь только теплее устроить свой зад.
Да сволочь не учат, ее не спасти
И зря языком перед нею мести
Ненужно и глупо, уж лучше вперед
Идти, наступив на их правду! Все врет!

Нет, я пока еще не стар
И держу хорошо удар,
Жадно пользую я свой дар,
Жадно,
Но как в годы вперед взгляну,
Неужели пойду ко дну?
Неужели я не сверну?
Ладно.
Потолок белым-белым стал,
В голове-то такой скандал
Мыслей с мыслями, этот зал
Мал им.
Мне успеть бы все передать,
Перевесть, донести, не сломать,
Все до крошечки их собрать.
Скалим,
Скалим зубы свои всем,
А язык-то все нем и нем.
Про него мы забыли совсем.
Жалко.
Он не враг, так дурак сказал.
Он огонь, он словес вокзал.
Точно рупором я стал.
Сталкер.

Небо Буэнос-Айреса бело-голубое
Флагу подарило бледные цвета.
Я хочу делиться этим всем с тобою.
Жаль, что разделяет нас сейчас вода.

Я хочу делиться жизнью Аргентины,
Где несут достойно самый тяжкий труд.
Здесь танцуют танго люди на картинах,
И свои порядки они свято чтут.

Здесь у них Эвита – местная икона.
Песня «Аргентина» гимном здесь слывет.
Улицы, машины, не пройти спокойно.
Люди дружелюбны, и никто не врет.

По асфальту ездят здесь автомобили,
Для которых время потеряло бег.
Звуки старых поршней улицу забили
И упорно срочат двадцать первый век.

Здесь в расцвете осень влажная, больная,
А у нас в России поздняя весна.
Небо Аргентины как кусочек рая.
Плачу здесь. Спасибо. Отхожу от сна.

Я вам пою, и все прекрасно.
В меня здесь танцовщица влюблена.
Певица тоже, кажется, неравнодушна
И пара геев мной увлечена.

Пою я всем, но вижу только вас.
Они лишь ряд свидетелей займут.
Я взглядом не пускаю ваших глаз —
И нашего блаженства не поймут.

Я голосом ломаю балюстрады,
Стоящие меж нами на пути.
Но кончился мотив и… точка маскарада.
Мы вновь чужие, «Можно мне пройти».

Московская жара – и город на коленях.
Пред солнца естеством вмиг чахнет все вокруг.
Трапеции у крыш погнулись в исступленьи,
Не излечить ничем глубокий сей недуг.

Сегодня и вчера потопы в Пакистане,
В Москве пожар и птицы срываются с небес.
Горят леса, и голубь в асфальтовом стакане
Вдруг рухнул в битум, счах, уже не ждет чудес.

Земля сошла с ума, меняясь полюсами,
И человек виной, виной, конечно, он.
В погоне за лихвой себя теряем сами.
Ну вот, теперь и мир ты выставил на кон.

Отмахиваюсь от мух,
Отмахиваюсь от мук,
Отказываюсь от дел.
Кто смел, тот и погорел.

Пью тихенько я свой чай,
Осматриваюсь невзначай,
А вдруг где что упадет,
Моя то рука подберет.

Не нужно бессонных ночей,
Без них я куда бодрей,
Без них я спокойней, белей,
А так мне и веселей.

Бабах, а вот жизнь прошла,
Меня-то до корки прочла.
Хочу!!! Да уж поздно бежать,
Лишь пепел остался лежать.

Очки в роговой оправе,
За ними не спрячешь слезы.
И снять-то я их не вправе,
И не спасут от грозы.

В них выгляжу я глупее
Сквозь выпуклость толстых линз.
В них кожа моя старее,
Но вижу я в них карниз.

Я вижу в них, что не летаю.
Я вижу в них, что упаду.
Я знаю, я все это знаю
И быль из сознанья краду.

Очки в роговой оправе,
Как мне ненавистен ваш вид,
Я их разобью о гравий.
Плевал я на правил магнит.

Расправлю я пальцы к небу,
Ногтями упрусь в облака.
Да здравствует вечная небыль.
Жаль, что не крыло рука.

Куда ты так резко
До сердца достанешь,
И рвешь, и терзаешь
Ты душу мою.