Олег Бушуев - Преображения Павла Волгина. роман в стихах

Он понимал, что гений людям
Способен дать лишь случай – бог,
Его же воплощенье- чудо.
Один лишь случай только б мог
Помочь создать такое средство,
Чтоб зависти и злобы вместо
В сердцах людских чужой успех
Восторг бы вызывал у всех.

Он верил, дело не в проклятье,
За первый грех. Знал, час придёт,
Когда Творец всех без изъятий
К себе на службу призовёт.
И уподобятся все Богу
В том, что творить хоть что-то смогут,
И будут, чтоб к нему идти,
Свободны в выборе пути.

Он видел власти лицемерье,
Словно рентген сквозь вещество.
И обещаниям не верил,
И горечь сознавал того,
Что далеко нам до свободы,
Которой мы слагаем оды,
И что анархия скорей
Придёт сменить тут власть царей,

Что графоманов поощряла,
Их рекрутируя в свой строй,
Войн ветеранов награждала.
Используя приём простой:
Заставить выразить согласье
С тем, что несут с трибуны властной,
Льстя этой массе молчунов,
В присутствии больших чинов.

Средь молчунов тех Павел не был.
Быть признанным позорно так
Ему бы запретило небо.
Уж лучше непризнанья мрак,
Уж лучше крики порицанья
Своя голгофа и осанна,
И вознесение своё
Над временем, где ложно всё.

Знал Павел: где царит свобода,
Там процветанье и прогресс,
Где нет её, власть сумасброда,
И разница большая есть:
Ты ли, чиновник ли решает,
Высокомерно разрешая
За взятку что несёт прогресс,
В ней только видя интерес.

Он понял: жизни смысл – в свободе
От предрассудков и невежд,
От изнуряющей работы
И безысходности надежд…
Он понял, что нет правды в книгах,
И что рабам привычно иго.
Пока не вырос средний класс,
Едва ль изменится что в нас.

Людей немало запивало
Тогда безверье и тоску,
В угаре пьяном пребывая.
У них слетала правда с губ.
Но это было лишь нахальством
Забывших страх перед начальством
Вдали от окриков тупых,
Чтоб утром страхом мучить их.

Холуйство никуда не делось,
Но Павел в мыслях встал с колен.
Как праздника ему хотелось
Средь серых будней перемен
И от холуйства избавленья,
А символ старого был Ленин,
Стоящий в центрах площадей
И вниз глядящий на людей.

Когда свободы нет, нет счастья!
И ей одною одержим,
Возненавидел Павел власти.
Порой мы этим все грешим,
Когда мы жизнью недовольны.
Когда ж ему бывало больно,
Шептал он с вызовом судьбе
На площади: « Ужо, тебе!»,

Кумир плешивый и картавый,
Что черни власть установил.
Его сочится кровью слава,
Он адвокатом чёрта был.
Он в Павле вызывал презренье.
Взорвать его он намеренье
Имел, но монумент – лишь тень.
Коль воевать, так уж не с тем.

Не знал он, в чём его призванье,
И беден был ещё тогда.
Но понял: дело не в сознанье,
Что унаследовал ты дар,
А счастье – с косностью боренье.
Оно – как пламени горенье,
Куда бросают как дрова
Свои дела, а не слова.

Но не был он Наполеоном,
Ни Свердловым или Камо.
Идти по трупам миллионов
Не стал, считая, что само
Когда-нибудь всё разрешится.
Не смог он на борьбу решиться.
Направил внутренний огонь
На идолов вчерашних он.

Питая к ним такую ярость,
Что, стань подобным магам, он,
Меняться б миру лишь осталось.
Ему был Павел камертон.
Он, интуиции послушен,
И знаньями заполнив душу,
Которых в наших книгах нет,
Загадок многих знал ответ.

Толчка лишь и не доставало,
Чтобы таланты разбудить,
Чтобы природа даровала
Ему способность магом быть.
Был тем толчком несчастный случай,
И хорошо же быть везучим:
В аварии он не погиб,
Но год всё ж ощущал ушиб.

В его мозгу теперь рождались
Картины вдаль ушедших лет,
Его догадки подтверждались
Открытьями, что шли вослед
Его шальным предположеньям.
Умел он выбирать решенья,
Как бы не то, чтоб на авось,
Но так, чтоб после всё сошлось.

По эвристическим законам,
Случайный выбор всё ж сулит
Нам выигрыш, и часто склонны
Мы все искать тот алгоритм,
Что ясновидящим известен.
Все ясновидящие вместе
Так выбрать не могли б вовек,
Как вдохновенный человек.

Так чудный дар предвосхищенья
Уже тогда проснулся в нём.
Но стоило ему решенье
Найти одним прекрасным днём,
Идее ли оригинальной
Порадоваться машинально,
Их в прессе, ты уверен будь,
Другой озвучил кто-нибудь.

Носились в воздухе идеи.
Такие были времена.
Он в мыслях памятник злодею
Взорвал, кумира прокляня,
И вскоре злобный дух покинул
Кремлёвский двор, хотя не сгинул
Ещё из душ, что совратил.
Наш Павел дар свой обратил

На то, чтоб знать эпохи мысли,
Держа вселенную за пясть.
К способностям его причислю
Уменье в яблочко попасть
На взлёт, не целясь, иль страницу
Найти вслепую умудриться
На нужном дне в календаре
Иль нужном слове в словаре,

Лишь на удачу полагаясь.
То не был навык иль расчёт,
А то, чем вечно восторгаюсь,
Что всех нас тайною влечёт:
Невероятная способность
Событий подмечать подробность.
Так чутко жизнь воспринимать,
Чтоб ей законы диктовать.

Не знаю, был ли Павел магом,
Но видно было из всего:
До ясновиденья полшага
От интуиции его.
Само, как будто, провиденье
К какому-то предназначенью
Его своей рукой вело
И этот дар ему дало,

То книжку нужную подкинув,
То от карьеры оградив,
То из беды за ворот вынув,
А то – терпеньем наградив.
Святых так небо защищает,
Их путь неясный освещает,
Тем загораживая путь,
Кто их обидит как-нибудь.

Когда третировать пытались
Его знакомые снобы,
То иль на взятке попадались,
Иль под ударами судьбы
Упав на дно, ужами вились
И на него за это злились,
В нём всех причину видя бед,
Из – за него кляня весь свет.

Казалось, что волхвам подобно
Он поворачивал страну.
О случаях таких подробно
Чуть позже я упомяну.
Но веры, веры не хватало,
И чудотворство не пристало.
Ведь сказано безверным нам:
«По вере вашей вам воздам!

Мир этот, как известно, тесен.
Среди житейских разных вех
Была одна: когда-то Мессинг
Сказал, что ждёт его успех,
Кивнув ему седой копною.
Про гениев таких давно я
В газетах наших не читал,
Наш мир без них скучнее стал.

Вольф Мессинг написал небрежно,
Что мальчику судьбой дано
Всех превзойти кумиров прежних,
Но недоступно лишь одно:
В безверье достигать успеха,
Оно способно стать помехой.
«Способен сгрызть безверья зверь
И самых сильных, ты поверь.»