Олег Бушуев - Преображения Павла Волгина. роман в стихах

В кого я воплотился ныне —
Совсем не важно, всё таков
Мой вольный нрав, я без унынья
Царю в империи стихов.
А тот, кто пишет эти строки,
Урывками он брал уроки
В стихах моих и принял дух,
Чтоб свет мой с веком не потух.

Стихов российских механизм он
Постиг не сразу, хоть умел
Строфу закончить афоризмом
И страсть к метафорам имел.
Не знал он жизни, и деталей
В его поэмах не хватало,
И ткань их потому рвалась,
Что без основы сей ткалась.

Он с юности мечту лелеял:
За рифмы надолго засесть.
Но жизнь – не тихая аллея,
Где время для прогулок есть.
Он долго ждал того мгновенья,
Когда польются откровенья.
Тех, кто вымучивает стих,
Невольно презирал он их.

Войти в сообщество поэтов
Из гордости не захотел,
В котле критических советов
Вариться – не его удел.
А рифмовать и так умел он,
И мыслил образно и смело.
И нитью новых смыслов мог
Стих вышивать на пяльцах строк.

Ему куда б труднее было
Судить литературный цех,
Когда бы в этот цех входил он
И просто был одним из всех.
И в тине личных отношений,
Смирившись с тем, что он не гений,
А стихоплёт, убог и мал,
Он похвалы бы принимал.

Но избежав судьбы богемной,
Всех усредняющей среды,
Мой новый друг остался верным
Себе, не видя в том беды,
Что, как они, не издавался,
Что, как они, не продавался,
Что с ними он не выпивал
И никому не подпевал.

Он ощущал себя богатым,
Казну души наполнил он
Червонным золотом закатов,
И зеленью прибрежных лон.
К окну прильнув словно к картине,
Он паутину как патину
На дорогом холсте ценил.
И в памяти своей хранил

И неба шёлк, и бархат луга
В алмазах утренней росы,
И ветра летнего упругость,
И гром, и сполохи грозы.
Но стилем был он старомоден,
Писать любил он о природе,
Доволен жизнью был вполне.
Понравилось в нём очень мне,

Что был лишён он хищной хватки,
И острых для других локтей,
Интеллигентские повадки
Имел, как вымершие те…
Мог наслаждаться он рассветом,
И абрикосов вешним цветом,
А летом сбором их плодов
В отдохновенье от трудов.

Он понимал: чтоб быть счастливым,
Достаточно себя сравнить
С тем, кто лишён свободы,
Либо кто совестью себя казнит,
Или болезнью страшной болен,
И жить, как хочется, не волен.
Достаточно здоровья нам,
Счастливыми чтоб быть сполна.

Кто счастлив, может обходиться
Без лишних денег или благ.
И каждый может убедиться,
Что нам не то важно как знак
Успеха: в банке счёт иль должность,
А то, имеешь ли возможность,
Счастливым быть без мишуры
Навязанной тебе игры.

Довольно, чтоб лишиться рая,
Условия игры принять.
Мы это рабство выбираем,
И нечего судьбе пенять.
Зависеть от чужого мненья,
Чтоб избежать его презренья,
Власть и богатство получить,
Свободными от них чтоб быть!?

Чтобы несчастней всех несчастных
При всём своём богатстве стать
В покоях средь вещей прекрасных,
Достаточно лишь осознать:
Того, что ты имеешь – мало.
Да, зависть. Что же? И бывало:
Унижен чьим-то чванством, он
Был этим чувством заражён.

Но не был он среди уродов,
Что признают один успех:
Не только быть вождями моды,
Успешней и богаче всех,
Но всех завидовать заставить.
Им счастья больше не доставить,
Чем зависть показать свою.
Так кровь людей вампиры пьют.

Опасна зависть. Да и счастье
Как солнце светит не всегда,
Его скрывают тучи часто.
Но тучи – это ерунда.
Догнать других он не старался,
Считая, что уже добрался
Он до вершины, и ему
Мирские страсти ни к чему.

Так и Христос в своём ученье
Нас призывал жить днём одним,
Воспринимая как мученье,
Других людей несхожесть с ним.
Но так не хочется быть нищим!
И жизнь есть жизнь, и счастье ищем,
Живя среди живых людей,
А не средь благостных идей.

А он жил среди рифм и строчек,
И мненье общества сего
Не много значило, а, впрочем,
Жить он учился без него.
И даже презирал мажоров,
Гламурных кукол, у которых,
Как мысль одна, одна мечта:
Чтоб быть у черни на устах.

Достоин всякий труд признанья,
Нельзя ценить доходом всех.
У Бога бы искать нам ране
Себе признанье и успех,
Чем у толпы иль светской черни,
Всё это – суета, поверь мне,
А счастье с жизнью нам дано,
И всем доступно нам оно.

Потребности он утолил,
Жизнь без которых невозможна.
К другим же безразличен был,
Хотя, для многих это сложно.
Ценил он знания из книг
И поэтическое слово.
Хотя вершины не достиг
Он пирамиды А. Маслоу,

И был, конечно, либерал
Он как и я в своих воззреньях.
Свободы лишь одно значенье
Из многих прочих выбирал,
Когда «права» – не просто слово,
А жизни главная основа,
Когда вполне свободен ты
Осуществлять свои мечты.

Поставить с головы на ноги,
Когда б либерализм могли,
То б полились в казну налоги
И капиталы притекли,
Чиновничье бы иго спало,
И время светлое б настало,
И был бы каждый – стар и мал —
По убежденьям либерал.

А нынче каждая корова
На либерала точит рог,
Стремясь очкарика гнилого
Боднуть и сбить рогами с ног.
То пастушонок камень бросит,
То путник бедного поносит,
То на экране не один
Холуйствующий господин

Его запишет в маргиналы,
За то, что некогда посмел
«The Times» читать в оригинале
И мнение своё имел.
Как я, болея за свободу,
Хотел поэт помочь народу,
Чтоб он яснее понимал,
Кто ряженый, кто либерал.

Итак, он – мой путеводитель
По вашим новым временам.
России современной житель.
Но стоит ли сердиться вам,
Что, в каждом миге видя радость,
Чихая на престиж и статус,
Небесным зреньем наделён,
Он сам себе Наполеон.

Он знал про рынка конъюнктуру,
Но под коммерческий каток
Стихи свои, свою натуру
Во имя денег класть не мог.
Не зарабатывал стихами,
Чтоб не носить на сердце камень,
Он для души своей писал
И, как бы, виртуальным стал.

Где графомания – искусство,
Там гений – просто графоман,
Пока он жив, живые чувства
Не ценим, нам важней обман.
Он знал, непризнанный при жизни,
Вот, после, да, он будет признан,
И замыслом великих книг
Рвал веком выданный ярлык.

Онегиных у нас немало,
Искал я тип сложней его.
Так познакомился я с Павлом
Через поэта моего.
Вот так мы подошли к герою,
Который, как и ты порою
Как с ветки сорванный листок,
Попавший в мчащийся поток.