Владимир Безбожный - От старости к молодости. Стихи. 1957–2016

Байкал забился беляками
И кружит юркий катерок…
Но толь случалось с рыбаками,
А здесь обыденный денёк.

Здравствуй, забытая робость,
Нежный, застенчивый взгляд.
Словно невинная строгость,
Свой примеряет наряд.

Снова былое явилось,
Жизнь расцветает опять,
Молодость в жилах забилась,
Время помчалося вспять.

Я загораюсь от мая,
В плен захватила весна,
Книжный покой мой ломая,
Жить заставляет без сна.

Тянет в незрячую темень,
В буйство цветущей весны.
Люди взирают на зелень,
Улицы стали тесны.

Жизнь вся весной задышала,
В небо взлетели мечты,
Всем для меня она стала,
Так как с весной пришла Ты.

Весной стучится май,
Людские души греет,
Смотри не прозевай —
Он Счастье наше сеет.

Взрасти своё зерно,
Вскорми весенней страстью,
И прорастёт оно
Твоим заветным Счастьем.

Как стих изменчива погода
Моей Сибири величавой,
Она в любое время года
Бывает зверем одичалым,

То солнце взъярит до раскала,
То ветер вскружит пыль столбами,
То тучи взвесятся на скалы,
То молнии ударят лбами.

Зимой вдруг оттепель нагрянет,
А май обелится снегами…
Но никогда наш дух не вянет —
Изменчивость взрастала с нами.

Я шёл по улицам столицы,
Был весел, песню напевал,
И запросто по разным лицам
Глазами пристально шагал.

А у людей, плывущих мимо,
Я видел целевой накал:
С заветной мыслью, одержимо,
К любимой цели всяк шагал…

Но кто там тенью у заборов
Скользит с сутулою спиной,
Как будто на крутую гору
Взбирался хилых старцев строй.

Опять юнцы из-под воротен
Скользят гуськом на мордобой.
А как идут – в пехотной роте
Учить их надо строевой.

У них под тёплою перчаткой
Свинец ладони холодит.
Бредут проулками украдкой,
Как будто тащат динами.

Вы бойтесь, дети подворотен,
Взорвёт и вас людская честь.
Встают в дружины сотни сотен,
Чтобы земную нечисть сместь.

Загулял весенний ветер,
Завихрил к заборам сор,
Его снова песней встретил
На ветвях воробий хор.
Закрывает, трёт глазёнки
И спешит куда-то люд,
А песчаная позёмка
Продолжает свой этюд.
Разыгралась в пыль природа —
Знать весенний дух таков.
И народ ей весь в угоду,
От детей до стариков,
Отогнав дремотный сон,
Стал с весной жить в унисон.

Река в ледоходе скрежещет,
Тараня торосы на плёсы.
Вода заходила меж трещин
И кружит из пены колёса.

Ползёт в острых гранях стихия,
В глаза мельтешит белой рябью…
Над бездной природе стихом я
Предсказывал преданность рабью.

Река в коловерти ледовой
Живое раздавит в минуту,
Где слабо – сничтожит сурово,
За силой – последует тупо.

В ней видится мощная сила
И ширь необъятная разом,
Но как бы река не бесилась —
Плотина здесь вспыхнет стоглазо.

О, время быстротечное,
Мерило жизни вечное,
Куда так мчишь безжалостно
И старишь своей шалостью.
Разрезав лбы морщинами,
Становишь нас мужчинами,
Ещё вчерашних девочек
Ты превращаешь в девушек.
А ты, мгновенье юности,
Застынь на точке трудности,
Но только не бросай в пути, —
Хочу с тобой ещё идти…
Хочу пройти весь шар земной
И сделать жизнь всегда такой,
Чтоб Счастье людей грело,
А Юность – не старела!

Объята в сон байкальская равнина,
Вся саваном укрыта ледяным.
Лишь иногда стотонною махиной
Лёд громыхнёт зарядом холостым.

А ведь Байкал совсем ещё недавно
Катил валы в туманные края,
Играл моей лодчонкою забавно
И пеной пресной угощал меня.

А на крещенские бои с морозом
Он смело грудью широченной встал,
Но покорён старик. А по торосам
Взыграло солнце тысячью зеркал.

– Ну здравствуй, одноклассник мой,
Ты вырос, даже не узнать.
Знакомишь с юною женой,
Венере греческой под стать.

Ты стал великим физиком,
По всем опросным мнениям,
А я не стал ни лириком,
Ни режиссёром-гением.

Не встретил и жену в пути, —
Простую, не Милосскую.
Тяжеловато мне идти
По жизни в щёки хлёсткую.

Ах маленькая девочка,
По имени Галчонок,
Вертлявая, как белочка,
Наивна, как ребёнок…

Как часто бесит меня злость,
Что виделись мы мало,
Любить Тебя не привелось,
Но в сердце – Ты запала.

Я сижу у Байкала в затоне,
Волны шепчутся, нежась у ног,
То чуть слышно, то плачущим стоном,
Но о чём? – разобрать я не смог.

Может быть, они шепчут о прошлом,
Как сидел здесь бродяга – беглец,
Думал:
– Хлеб ещё дома не скошен…
Где для всех он давно был мертвец.

Или волны мне шепчут о ссыльных,
Кандалами гремевших в метель,
О княжне, что на лошади взмыльной,
Едет к мужу под дождик в купель.

Или шепчется в страхе от крика
Пролетающих рельсами птиц,
От рабочими поднятой кирки
На престолы царей и цариц…

Нет! Сейчас волны песню заводят
О сегодняшней жизни людей,
Потому они так колобродят
С каждым часом сильней и сильней.

Не расскажешь о чудных свершеньях
Тихим шёпотом, плеском в камнях,
Здесь нужно ораторий гуденье,
Чтоб воспеть нашей жизни размах.

В одном дворе —
не скажем где,
За годом год
Барбосик рос.
До двух годков
почти нигде,
(Лишь во дворе)
не лаял пёс.

На третий год
он как-то смог,
(Путём подкопа)
выйти вон.
– Прощай мой двор, —
сам тягу в бок.
И он попал
на полигон…

Пытает пёс
свой громкий лай,
Теперь щенка
давно в нём нет.
Ему степную
ширь давай,
Он хочет весь
увидеть свет.

– Когда в дали
лежит простор,
То должен быть
навек забыт
Мой прошлый лай
и детства двор.
– Так думал наш
один пиит…

Кружится волчком
И в лицо снег целует,
Спектральным зрачком
Из неведомых улиц,
Столбы с фонарями
Плывут, как из ямы.