Александр Стрельников - Стихотворения. Лучшее

Лови воздушный поцелуй
Хрустальным взглядом нежных глаз.
На лезвии ножа танцуй
И пропади в полночный час.
Со мной останься лишь на миг
И упорхни с рассветом вдаль
К последней красочной любви,
А мне оставь свою печаль.
Прими на память от меня
Строку письма, мотив простой.
И знай, что я любил тебя,
Хранил всегда я образ твой.

Под ножом гильотины так трудно дышать —
Воздух легкие рвет на куски.
Бьется крик изнутри, но нет сил закричать
И нет сил, чтобы душу спасти.
Крест поднимется вверх, и рука палача
Отстранит от тебя всех людей.
Ты закроешь глаза от сверканья ножа,
От предчувствия смерти своей.

Ты хотел этот мир изменить, но не смог —
Слов твоих не хотели понять.
Инквизитор тебе подписал приговор
И поставил святую печать.
И теперь под ножом гильотины лежишь —
Воздух легкие рвет на куски.
Ты хотел всех спасти, но теперь ты молчишь.
Понял ты – их уже не спасти.

Вздохом тихим взойдет полнолуние
Над руинами сказочных снов.
Я рождаюсь на грани безумия,
Я скучаю над прахом цветом.
Вновь грустит, порождая фантазии,
Ветер моря над дымным костром.
И скребется ночное безглазие
Прямо в сердце бродячим котом.
Замерзает, вздыхает остывшее
Чувство счастья и снова во мне
Грань безумия, вечность притихшая,
Прах цветов на холодной земле.

Это новая Мертвая Зона.
Знак запрета лежит на устах
И ложится усталая дрема
На развалины болью в глазах.

Засыпаем… Руины и камни
Нам споют колыбельную вновь —
Мы лежим в искореженной стали
На обломках родных городов.

Мы одни… Нам про это сказали
Пыль и прах, но мы слышали вздох
Чьих-то снов и мы снова искали
Отпечатки хоть чьих-то следов.

Но напрасно все… Чувствуем снова
Тихий шепот в руинах домов —
Это новая Мертвая Зона
Поглощает останки веков…

Пустота. Еле сдержан зевок —
Скука давит на грудь тишиной
И, дождем рассыпаясь у ног,
Время снова играет со мной
В королей и шутов, и в рабов.
Я не знаю, кем буду теперь —
И уже не хватает мне слов,
Чтобы роль доиграть, дотерпеть.
Мой театр диктует мне вновь
Текст героев придуманных мной.
Я заложник своих же оков,
Пленник снов я распят тишиной.

Пустота. Мой театр уснул,
А я тихо на сцене стою́
И ловлю, словно вдох, тишину,
В пустоту, как в спасенье, смотрю.
Но настанет вновь ночь и опять
Буду роли играть до утра,
Буду вновь эти строки шептать,
Те, которые создал вчера.
Я король, я спаситель, я шут —
Этим новым ролям нет конца.
Только утро избавит от пут,
Только утро даст отдых устам.

На линии огня, на линии руки
Тринадцатая ночь кромсает на куски
Свободу темных стен и проходных дворов.
И снова по клинку стекает чья-то кровь.

На линии огня, на отблеске клинка
Тринадцатая ночь, как пуля у виска,
Навылет пробивает последний тяжкий вздох.
И снова тишина вступает на порог.

На линии огня, на грани виражей
Тринадцатая ночь обманом миражей
На части разрывает кресты и купола.
И снова рождена безумная война.

С легким сердцем вдохнуть эту ночь,
В тень уйти и сквозь шторы смотреть,
Как прохладный, мерцающий дождь
Жизнь дает и полям, и реке.

На мгновение стать кораблем,
Паруса распустить над собой
И, отчалив в туман под дождем,
Никогда не вернутся домой.

Выпить сердце свое, словно яд.
Ждать чего-то в тени городов.
И найти в этом мире тебя,
Отодвинув неверье в любовь.
Помнить все, но не верить в него —
В это прошлое, в боль и печаль.
И взлететь, открывая окно,
В небеса, в расстояния даль.

Воспалены секунды дней,
И каждый шаг длиною в жизнь,
А время брызгами теней
Укроет, словно шалью, высь.

Мелькают взгляды сквозь стекло,
И запахом ночных ветров
Проникнет в дом весны тепло
Среди холодных городов.

В стране огня забыта высь,
Укрыта брызгами теней.
И каждый шаг длиною в жизнь,
А каждый крик длиною в день.

Последняя осень – прощание с детством.
Бумажный кораблик размок под дождем
И чье-то такое жестокое сердце,
Наполнившись злобой, не вспомнит о нем.
Так холодно верить в прошедшее лето,
Так трудно забыть теплоту детских рук.
И в сердце вонзается жалом стилета
Рыданий осенних растаявший звук…

С тишиной моя скука повенчана,
Скрыта, словно под черной фатой,
И молчит она темная, вечная,
Навсегда оставаясь со мной.
Холод памяти, узел минувшего.
И опять тишина, словно лед,
Ставит пальцы, сжимая, на сердце мне,
Панихиду по счастью поет.
Я скучаю в тиши или в шепоте.
Мне совсем не осталось шагов —
Только шелест забытого прошлого,
Только скрежет не смазанных слов.
День и ночь перепутались, скорчились,
И глоток тишины, словно яд,
Оставляет созвездия точками
На душе, на руках, на устах.

Скрыт я солнцем – иное созвездие.
Я – Стрелец, я – Центавр, я – Кит
И чужое томление гнездится
В моей темной небесной груди.

Я смеюсь, словно ада исчадие,
Звезды с неба швыряя на дно —
Близок день не святого распятия,
Апокалипсис близится вновь.

Я терпел ваши выходки эрами,
Но теперь моя чаша полна —
Все сгубило тупое неверие,
Что возмездие близится к вам.

Я не дьявол, не бог – я созвездие.
В темном небе ночном я – огни
И сверкаю, как признак возмездия,
Как предвестник грядущей войны.

Неотвратимость этих дней.
Ты снова ждешь своих друзей,
Но с каждым днем труднее ждать,
Когда они придут опять.

Неотвратимость – тяжкий груз.
И с каждым днем сильнее грусть,
А в мыслях ложь и суицид —
Лишь друг от мыслей защитит.

Неотвратимость под строкой,
Она ведет твоей рукой,
Она зовет из темноты.
И, не дождавшись, тонешь ты…

Низко скло́нены головы буйные,
Что когда-то умели любить,
Что когда-то смеялись, безумные,
В полыхании с нечистью битв.