Наталья Метелица - Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет

Но… руки не находят руки те…
И, пальцы сжав невидимых обрубков,
Сама себе – надежная голубка,
Взлетевшая к победной высоте!

Такое нежное и двуликое
Истязание, – коротая час.
А секунды над нежностью тикают.
– Мне пора уходить.
– Не сейчас.

– А когда? Если ждать осень целую,
Приручу я мгновения нежные.
Ты откроешь глаза – и вдруг смелая
Заняла мое место прежнее.

Стану сильная, стану властная,
Несвободы твоей повинная.
И вся нежность обрушится фразами,
Засыпание – между спинами.

Отпусти ты мгновенье непрошено,
Отпусти мою нежность бездомную.
Отшагать ей все лужи положено.
Ох, как сложно мне…
Ох, как сложная.

Ты не станешь моею покражею,
Я не стану твоей – пустозвонною.
Разве полнить страдания нашими?
Сиротить мою душу бездомную…

Люблю оставаться одна. Только с мыслями.
За порогом мороз острый. Зима нежданная. И ты где-то…
Люди в закупках игристого.
Елки. Шары.
Конфеты…
…И тепло домашнее. Жар во мне.
Гнетущий. Влажный. Не вмещающийся.
По углам прошлое корчится в огне.
С потолка – будущее стекающее. Вся
Вселенная – рядом.
Тянуться не надо. Выходить на улицу.
Где кто-то выронил конфетку из подарка.
Только месяц почему-то хмурится.
Завидует, бедолага…

Никуда не надо. Никто не нужен.
Чтобы не ждать зря вещью ненужною и забытой.
И я так рада, что нынче простужена, —
Отменить все праздники
И уснуть
счастливой!..
……
Только вот…

Не расстаться нам!.. Зимней околицей
Уж не с нами ли вечер да под руку?
Как же нынче щека твоя колется.
Не к любимой шел будто, а к ворогу…

Будто шел отвоевывать волюшку,
Уколоть да больней душу нежную.
Звезды сеют разлуку по зернышку.
Вырастает далекое… снежное.

Как же колется это холодное…
Не изведал январь страсть взаимную
Да любовь – чтобы полная, плодная,
Прорастающая озимою!..

Не любил! Вот и зверствует яростно!
Изодрал мои губы морозами!
Ах, какой ты небритый… Как сладостно
Мне не верить в прощания слёзные…

Просто было тебе нынче некогда —
Чем-то бОльшим душа потревожена.
Не расстаться нам!.. Просто ехать-то
Иногда нелегко,
но положено.

Я никого не заставляю любить себя.
Прикасаться. Биться током. Меня убивать.
Мне хватает мира в лабиринтах моего лба,
А по ночам – родная кровать.

Я не обязана тебе ничего.
Раньше – может быть… Виновата очень.
А сейчас у меня только я, пару постных глотков
И такие долгие ночи…

С твоего стола смахиваю. Пыль из крох.
В пальцы вонзаются занозы. Дерево – а жестоко.
Я не заставляю… Но ты бы мог
Любить меня хоть немного.

Даже не так. Замахнулась это.
Любить хоть немногое – во мне не любимой.
Растащить меня по всем концам света.
Высадить. Полить. Где приживусь.
Спасибо.

…Для души, непутёвой бродяги,
Всякий путь под луной подойдет.
Всяк наряд, чтоб прикрыть свои язвы
И свою щекотливую суть;
От дождей он становится грязный,
Цветом тряпок – в осеннюю муть.

Непонятно душе той бессилье
И унылые рты кошельков,
После ночи под куполом синим
Побредет по тропинкам стихов.
Залатают ее по дороге
Серой рифмой – под серость одежд,
А высокие речи о Боге
Не нужны для голодных невежд.

От безделия кто-то сопьется,
Кто-то планку поднимет себе,
В гаражах заскучают колеса,
Горожанин уедет к земле…

Но в любые года и столетья
Не выходят из моды стихи,
Чтобы, стеганный жизненной плетью,
Когда ветры гуляют лихи,
В горизонте чудесною пляской
Продолжался мечтаний полет!

Под суровой мимической маской,
Может, в каждом поэт живет…
Он не жаждет ко всем достучаться,
Свою боль и святое неся, —
Кто в лицо ему будет смеяться,
Кто всплакнет, узнавая себя.

Приподняв лист обложечки строгой,
Мы касаемся чьей-то души.
Чтоб ее не обжечь ненароком,
Свою желчь на чуть-чуть притуши.

Нет ничего, что берегу под стать,
Нет никого, кто был бы не уместен,
И мне одной дерзить, и выползать,
И берегу сказать: «Ну здравствуй, здесь я…»

Но я так тяжела и непонятна
Той пустоте, свободной ото всех.
Ото всего!.. И выбросить обратно
Она бы рада, утопив мой смех!

Ей хорошо одной. Ненужной ношей
Той пустоте вольготной моя суть.
А я лежу на берегу… «Хороший…» —
И глажу его девственную грудь.

Он привыкал к следам и их интригам
И даже щекотал меня волной.
А я любила его норов дикий,
Лежа на нем израненной спиной.

Но раны рубцевались и зажили,
И я уже не щиколоткой – вся
Иду к воде… «Прости мне, что гостили
Моя душа и тело, где нельзя».

И я уже по пояс – плыть куда-то:
И сила есть, и раны не гнетут.
А берег вырвал из волны обратно!
«Родная! Ты же можешь утонуть!..»

Ты далеко… А запах твоей кожи
Мне не дает ни спать, ни просыпаться.
Я просто день, и ночь, и ночи позже
Иду за твоим следом – надышаться —
По нежности примет, обрывкам слов,
По твоей грубости и добродушной силе,
Ищу тебя среди чужих костров
На той дороге, где следы остыли
И мерзнут без хозяйского тепла,
Когда его унес ты – как тарелку
С голодного и длинного стола
Господством одиноким человека.

И где ты?!.. ублажающий других,
Кормя их разжиревшее бесчестье,
Пока мой мир: ребенок и старик —
Друг другу в глотки —
выпить и наесться!

И я гляжу на этот пир больной,
Стыдясь бесстыдства их голодной позы
И ненавидя путь беспечный твой,
Где не дожди тебя поили —
а их слёзы…

Но, отогревшись молча у костров
Чужих страстей и наказаний строгих,
Я отправляюсь за тобою вновь
По той заплаканной —
родной —
дороге…

Так хорошо, когда все злоязычья
Улягутся, поверженные тьмой,
И ты приходишь моей тайной личной —
В мой мир, мои стихи и голод мой…

Так много сил, когда их тратишь вместе!
Так много счастья, если – отдавать!
Но так мне мало быть твоей невестой,
Распятой среди ласки!.. Воскресать
Средь дрожи уходящего свиданья,
Пока уснули зависть и хула…
Мне радостно такое умирание,
Как вспыхнувшая заново зола!
Как лепестки, что растеряли розы,
Усыпав стол шелками полусна…
Я жду тебя и летом, и в морозы,
Всегда тебе – и солнце, и луна!