Олег Лукойе - Рокировка. Избранное

Утро плакало за рекой.
Плыли пО небу корабли…
Провожали гостя домой
две лопаты, да горсть земли.
2012

Каждую ночь притворяюсь мёртвым,
чтоб обмануть время.
Словно упрямый, азартный ребёнок,
я увлечён дуэлью.

Время в меня дробью, картечью,
очередями, стрелами…
Я, когда делать совсем уже нечего,
водкою… Сигаретами…

Время подранит, время залечит.
время – добряк-убийца.
чтобы не мёрзнул, время на плечи
кинет охапку листьев.

Время всё также стреляет искусно,
я же, всё чаще, мажу.
Да и в обойме моей не густо…
Хочется всяких поблажек.

И притворяясь убитым, упавшим,
я сочиняю песню:
время контрольным жалеет спящих,
если играли честно.
2010

Мы лето своё разменяли до ржавой трухи.
На нашем окне нарисована пальцем разлука.
В безмолвии лунном я снова кропаю стихи…
О чём-то своём неземном и, наверное, глупом…

О том как меня поведут босиком на расстрел
и будут стрелять из рогаток декабрьским снегом…
О том как, когда-то, я был до безумия смел.
И даже во сне разрабатывал план для побега.

А окна домов смотрят нагло глазами блядей.
И я, как могу, отбиваюсь. Я просто спиваюсь…
Не верю я в царство небесное… В царстве людей.
Во что же я верю? Я верю? Да нет… Сомневаюсь…
2012

Который день канючит дождь…
Дела ни к чёрту.
И блики тусклых фонарей,
в осколках луж,
так безнадёжны и пусты…
Размыты, стёрты…
Со стен заплаканных домов
«стекает тушь».

По пачке в день… Который год
никак не брошу.
Не сосчитать моих
загубленных коней.
Да я и сам, давно,
как загнанная лошадь.
Хрипящей злобой,
ненавидящий людей.

Я словно жду, что надо мной
порвутся стропы.
Ухмылкой жалкой
имитирую оскал…
Где тот мальчишка озорной,
наивный, добрый,
что улыбался
отражениям зеркал?
2009

Нас зачали под немецкое порно.
Нас растили в одном инкубаторе.
Заливать содержимое в форму
мы умеем от Москвы до Анадыря.

Наше место в театральном буфете.
Наше время в могилах под плитами.
Беспризорные, взрослые дети.
В девяностых случайно забытые.

Нам на всё про всё хватает двух пальцев.
Наши уровни знания пройдены…
Поколение солнечных зайцев,
безвозмездно любившие родину.
2012

Осенний студень в облаках
замешан на воде и ветре.
Нас утопили в чашке Петри
по доброй воле Рыбака.

Напрасно путали следы,
примерив хищные повадки.
Мы проиграли Богу в прятки.
Купились на осенний дым…

Растратив жизнь на политес,
под толщей мутного бульона,
нам стало приторно-солёно
по эту сторону небес.

И вот с тревогой ждём блесну,
но всёж надеемся на чудо…
В удачу веруем, покуда
на леску вешают луну.
2011

Плачь, малыш! Реви, не стесняйся
своих чистых, мальчишеских слёз.
Не пустяк, коль у доброго зайца
оторвался пластмассовый нос.

Вот уж горе, действительно, горе.
За немало прожитых лет,
знаю много печальных историй.
Видел много серьёзных бед.

Плачь, Малыш! Не скрывай досаду!
Громче плачь! От души и впрок.
В жизни, всё-таки, лучше падать,
чем катиться как колобок.

Плачь, малыш… Скоро станешь взрослым.
Не однажды расквасишь нос.
Будет что-то казаться серьёзным…
Но поверь мне, не стоящим слёз.
2009

Полночь, а мне не спится.
Дождь по стеклу фасолью…
Кто-то скрипит половицей.
Может, старуха с косою?
Или душа обрюзгшая
бродит по дому мается?
Прячась за шторой плюшевой,
на беспросветность пялится.

Тянется долго время,
если совсем не спится.
Висельным скрипом реи
режет мой слух половица.
Светит в глаза закрытые
сквозь занавеску улица
Тыщи баранов посчитаны…
Я закурил… Не курится…

Месяц прошёл дождями.
Жизнь пролетит фанерой.
Видимо я невменяем,
если не принял меры.
Я не зову не плачу,
даже, почти не жалею…
Час мой ещё не назначен
Просят огня батареи.
2013

У каждой пули свой полёт.
И, даже, свой резон.
Пока летит, она живёт.
Таков её закон.

Она, зачатая в стволе,
рождается на свет.
И миг полёта, по шкале,
для пули целый век.

Она не выбирает путь.
Её ведёт стрелок.
В висок ли, в воздух, или в грудь…
Всему всегда свой срок!

У каждой пули цель своя.
Свой путь… И даже век.
Но по законам бытия
итог один для всех!
2011

Почти не осталась сюжетов,
способных как встарь удивить.
Почти не осталось поэтов,
не знающих как нам жить.
А солнце всё меньше и небо всё уже —
их можно закрыть платком.
И с грязью смешать в придорожной луже…
Бессовестно и легко.

Почти не осталось запретов —
всё дело в цене на билет.
Авансом прощён, исповедан
со скидкой на десять лет.
А «звёзды» всё гаже и небо всё ниже —
плевком достаём уже…
Плебеи уснули в коньячной жиже,
и праздник уснул в душе.

Почти не осталось надежды
на то что, надежда есть.
Что люди пока всё те же
и помнят про «хлеб» и «днесь».
Ведь небо есть небо и смотрит с улыбкой
на диких своих детей.
И время всё также катает глыбу,
не зная других путей.
2014

Прощайте все… Я покидаю Землю.
По жёсткой резолюции врача.
Зал ожиданья – комната с постелью.
Рецепты… Морфий… Полусладкий чай.

До отправления уже недолго.
Запреты сняты и теперь мне можно всё.
Мне хорошо, друзья… Тоскливо, только.
И даже, «медицинский» не спасёт.

Так что же Вы грустите понапрасну
и виновато прячете глаза?
Ну что плохого в том, что жизнь прекрасна,
а статус мой распишут небеса?

Мой срок прошёл. Пора покинуть Землю.
Так требует небесный этикет:
Стать среди вас, лишь, безучастной тенью
и нашим предкам передать привет…
2009

Прожил на коленях до стёршихся в пепел менисков.
Нажил гематомы на лбу, животе и плечах.
И стало казаться, что небо достаточно низко.
Что можно залезть на него и войти без ключа.