Валерий Дудаков - Избранное

Смеркалось. Древнюю дорогу
Автобус фарами кружил,
И капитель колонны строгой
Янтарный свет заворожил.

Сапфиром призрачным и ясным
Синел вечерний небосвод,
Казалось, в мире нет прекрасней
Египетских земель и вод.

К рассвету утренние травы
Напьются нильскую водой,
Отдав бакшиш восточным нравом,
Мы попрощались с Хургадой.

Наш путь домой из странствий дальних —
Извечный бег, прощальный миг,
Лишь в снах веселых и печальных
Мы можем возвратиться в них.

И стражи снов в одеждах строгих
Меня на крыльях понесут
К печальным западным отрогам
В долину храма Хатшепсут.

Утром ранним, летним, свежим,
По дорожкам вдоль оград,
Лишь слегка рассвет забрезжит —
Я спешу в любимый сад.

Бродит в снах павлин гортанный,
Гравий под ногой шуршит,
Кроны сумрачных платанов
Небо синью ворожит.

Гулким стуком плод каштана
Птиц вспугнет в густой траве,
Солнце медленно и пьяно
Тенью бродит в голове.

Распушилась птиц игривых
Стайка в заросли густой,
Сонно, медленно, лениво
Бродят мысли чередой.

О волшебном этом крае,
Где покой и тишина,
Где, как вход в ворота рая,
Неба синь – голубизна.

Сад, где люди, звери, птицы,
Как свои среди своих,
Сад, где с небом хочет слиться
Цвет гортензий голубых.

Дивный сад. Мне так немного.
Чтобы силы обрести,
Нужно. Дайте ради бога
Снова в этот сад прийти.

Спал город. В серой дымке предрассветной
Огни мерцали тусклых фонарей,
Прощальной трелью песни безответной
Весну будил уставший соловей.

Я шел в Киото, а за мной незримо,
Но неотступно – в утро, вечер, день,
Неспешная, как поступь пилигрима,
Брела тоска – моя земная тень.

На перепутье весен заблудился
В миру, в себе, в основах бытия,
И в это время спутник появился:
Земная тень, моё второе «я».

Таясь и прячась, робкая, глухая,
Она смогла тоскою окружить,
А, выведав и все секреты зная,
Меня собой сумела подменить.

Отвадила земных забот соблазны —
Не стоит сокрушаться о былом,
И призраков – подружек безобразных —
Мне приводила каждый вечер в дом.

И подменив меня, хозяйкой стала
В моей квартире жить да поживать,
А я, как будто робкий гость с вокзала,
Просился к ней и должен был стучать.

Убавив свет, желанья притупила,
В поступках поселила страх и лень,
Мерцанье ярких красок пригласила,
Заворожила вкрадчивая тень.

И закружив в бессмысленном вращенье
Дней, что бегут унылой чередой,
Власть обрела, во всё внесла сомненье,
Колдуньей стала над моей судьбой.

За нею вслед я шёл, летал и ездил,
С ней об руку по сумеркам бродил,
И в утренней тоске о смерти грезил,
С ней вместе в сад Киото приходил.

Сил не было, чтоб ей сопротивляться.
Душа мутилась, разум угасал,
Я клялся больше с ней не расставаться,
Как будто кто меня заколдовал.

И прокрутив передо мной кругами
Все «за» и «против», «быть» или «не быть»,
Она хотела влажными руками
Мои глаза уставшие закрыть.

«Усни навеки тихо и спокойно,
Покой есть смерть, и обретя её
Поступишь ты разумно и достойно
И подчеркнешь величие своё».

И, подчиняясь злой коварной воле,
Я погружался в мрачный вязкий сон,
И призрак, избавляющий от боли,
Манил к себе – приди в мой вечный дом.

Так, завершая странствия земные,
Я, с тенью примирившись, брёл в свой сад.
Светало, вкруг меня дома немые,
Деревьев строгий поминальный ряд.

Вдруг звуком, слишком резким спозаранку,
Настигнут был у старого ствола:
В коляске детской двойню негритянка
На раннюю прогулку повела.

И от такого действия простого
Вдруг ожил город. Легкий ветерок
Развеял влажность воздуха густого,
А страх, как сор, за угол уволок.

И сад Киото снова стал казаться
Своим и близким. Лёгких птичек рой
Мне мысль шепнул: ты должен постараться
Избавиться от тени роковой.

Сказал я ей: закончилось терпенье,
Не смеешь греться на моей беде.
И тень слегла на камни и коренья,
И, проскользнув, растаяла в воде.

Когда в Киото-сад
Впервые я попал,
Под мягкий листопад
Он души усыплял.

С тех пор который год,
На яви иль в бреду,
Я жду: грядет черед,
Когда к нему приду.

И каждый раз весной,
Когда к нему спешил,
Сад шелестел листвой
И время ворожил.

Настигнутый бедой,
В снегах петлял мой путь,
Я выбился из сил,
Сад, дай мне отдохнуть.

В смирении, без слез,
Замкнусь в печальном сне.
Хоть шепотом берез,
Сад, вспомни обо мне.

По земле, что в инее,
Бродит рождество,
Небо светло – синее,
Сказки колдовство.

По холмам – взъерошенный
Зелени наряд,
В синь пруда заброшенный
Старых башен ряд.

В льдинках собираются
Стаи диких птиц,
В водах отражается
Древний замок Лидс.

Короли и воины
В вечный сон ушли,
На пруду в промоинах
Тени залегли.

Бродим мы, как сонные,
Гибкою тропой,
Небеса бездонные
Манят за собой.

Сказкой завороженный
Легкий лик луны,
Снегом припорошены
Синие холмы.

С белыми одеждами
Новый год спешит,
Новыми надеждами
Первый снег лежит.

Мир замкнут глиняной стеной
и только стороной одной
Он обращен для созерцанья.

Здесь камень высится горой
И гравий мерною волной
Порядок чертит мирозданья.

Уносит ветер ближних гор
Пустых стремлений лишний сор,
И суетливые желанья.

Немых стволов лесной дозор,
Седых камней простой узор
Зовут в суть жизни возвратиться.

Века проходят, сад нетлен,
Свободы дух в дыханье «дзен»
В коане камня будет длиться.

Здесь мир безмолвный за стеной,
И только за горой одной
Предвестьем света стонет птица.

Застыли лесные верхушки
В просветах январской зари,
Промерзшие за ночь макушки
Клонят к проводам фонари.