Владимир Столбов - Метель на кухне. Стихи и песни

остановочки бешеные
церемониться нечего
ты идёшь опрометчиво
не прилечь, не понежиться
остановочки звонкие
провода пожелтевшие
ты с pink`а не заводишься
жжёт искра безутешная
параллельные косточки
нет ступенек на лесенке
проплывает окошечко
задрожит, не поленится
есть билет в обе стороны
есть безумные планы и
неожиданно тронемся
за моря-океаны мы
на трамвае безбашенном
на твоём наутилусе
по гольфстримам и пашням
по затянутым тиной
тихим скверам и улочкам
за малиновым облаком
будем быстро и гулко
пролетать словно зяблики
а звезда пританцовывая
будет путь нам указывать
будем мы образцово
беспримерно наказаны:
по затихшему городу
по натянутым нервам
как по рельсам, негромко
мы покатимся в небо

Я устал тебя пить по капельке,
из копилочки колупать.
По утрам не себе рассказывать,
что и в этой игре я – пас.
Побеждать, убегать с копеечкой,
хороводить, бояться снов.
Где-то в мягкой, уютной петельке
с полуслова всё решено.
Там невстречи и полувыходы,
полумеру и полу-дни.
Похоронным биг-битом выжжены
голубые глаза твои.
И по капельке из артерии
утекают твои мечты.
Были дни, где не всё потеряно,
но всё там же остался стыд.
Тела слабости, совпадения…
Там где я, там канавы сток.
Как покаяться в НЕсодеянном?
Я придуман – кем? Не за что…
Это чья-то слепая выдумка.
Может, сам я? Года не те…
Где-то рядом – смерть. Я – у выхода.
Самый сладкий конец мечте.

здравствуй. не хочешь – не отвечай.
виделись. было как-то.
разум – оплавленная свеча,
свет – западня Декарта.
я – или был, или быдло. боль
мечется между мельниц.
всё же – алло. говорю с тобой.
зеркало взгляд заменит.
месяцы. мили. минуты. дни.
как увильнуть от встречи?
боремся. бьёмся. но спим – одни.
бесимся: кто же третий?
кто же с тобою, а кто – пустяк,
мелочь, полушка, фетиш?
замок построенный на костях.
выстрелы без ответа.
да, безответственно. да, смешно.
да, за постелью – лето.
а за слезами вплывает ночь,
каждый рассвет – последний.
каждый окурок нам жжёт язык,
печень все клянчит водки.
я продолжаю болтать. привык
к ритму гудков коротких.

Много в доме есть забытых вещей.
Для любимой дверь открыта всегда.
На груди висит оранжевый Че,
Улыбается, подлюка, солдат
Мировой любви, футболок, сигар.
И герилья затихает в печи.
За стеною – хохоток, перегар.
Если слышишь, то прошу, помолчи.
Пересуды за спиной молодят.
Я – не Кастро, да и ты – не Брюс Ли.
Может, нам с тобой, солдат, зазвездят,
Комиссуют нас с планеты Земли.
Как реклама, потечет по усам
Потолок из рыжих звёзд под тобой.
Ты не парься и не думай – я сам,
Может быть, уже почти голубой —
Но прижмусь к тебе небритой щекой
И сниму тебя с девичьей груди.
На полу ты обретёшь свой покой.
Я ведь тоже утром буду один.
А пока скрипит диван, полежи,
В небеса смотря измятым лицом.
Я напьюсь горячей сладостной лжи
И останусь, как всегда, подлецом.
Ну а ты вернёшься снова на грудь,
Под пальто исчезнут скулы твои.
Хлопнет дверь.
Но ты, солдат, не забудь
Мировой войны.
Случайной любви.

Люди пьют и старятся, бьются о борт стихами,
укрываясь от жизни, от неба, до боли синего.
Лёжа лгут на песке, нервы точат о камни.
Это так не больно – сказать: «Прости меня!»
Темно-серые люди в клетках воды и суши
одноцветной радуге радуются всем сердцем.
Не мешай им, бейби, добираться до грустной сути:
счастье – это когда на тебя не сердятся.
Не грусти и ты, не ускоряй движение,
подбери подол, чтоб не вляпаться в энтропию.
Рыцари – легкомысленные мишени.
Безопаснее – в эпицентре. Лучше не торопиться,
приближаясь ко мне. В мире шёлковых революций
королей – под нож, а капусту – считают банками.
Ну а рыцари – ископаемые моллюски —
каменеют. Отстрел амура. Ищи с собаками
отголоски чувства. Не пробуй драться,
там, где можно кончить и стопку жахнуть.
Ну а я, Алиса, мягкий. Или – вчерашний.
И не жизнь это. Просто такие шахматы.