Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

На радость Юлиана, в сельсовете никого не оказалось. Юлиан, не став завтракать, поднялся на второй этаж и устало повалился на лавку. Но сон не шел, виной тому — разговор с Кузьмичом. Юлиан перебирал в уме все, что знал об одиннадцатом веке.

Время такое же славное, как и во времена Святослава, сына Игорева. Сейчас Русь должна быть раздроблена, на мелкие княжества, но до татарского нашествия еще далеко. Скоро Ярослав Владимирович, начнет объединять земли в единое Киевское княжество. На южных рубежах должны появиться города-крепости, среди них Ярославль. На Поморье поставит Юрьев. Еще больше вырастет Киев, это при нем появятся Золотые ворота, такие, как в Константинополе, София Киевская, София Новгородская. Это у него три дочери красавицы. Одна станет женой норвежского принца, вторая французской королевой, а третья, женой венгерского короля. Впереди войны со степью и с Польшей. Я могу попробовать себя на дипломатическом поприще. Какое славное, героическое время!

Мечтая, проворочавшись с час на лавке, Юлиан не выдержал, спустился вниз. Из бочки, зачерпнул деревянной корчагой воду. Отпил, омыл лицо и вышел во двор.

У старого дуба, окруженного более, чем странным, частоколом, с выбеленными дождями и ветром, черепами животных, стоял знакомый дедушка. Юлиан направился к нему.

— Добрый день, дедушка.

— Гой еси, Юлиан. — В густой бороде старика мелькнула улыбка.

— Вы знаете мое имя?

— Внучка сказала.

— Какая внучка?

— Как же, Устя, али забыл её?

— Нет, что вы не забыл, я не знал, что это ваша внучка. Она очень красивая.

— Красна девица, — старик кивнул. — У тебя странное имя.

Юлиан, в который раз покраснел, вспоминая своих родителей и их страсть к историческим опусам.

— Дети имен не выбирают, им родители дают.

— У нас имя заслуживают.

Юлиан показал на странную ограду, окружающую кряжистого великана.

— Интересное место.

— Это наше капище. На этом месте мы справляем свои требы — ответил старик, толкая ветхую калитку. Два козлиных черепа покачнулись, стукнули друг друга лбами. Старик вошел внутрь, поманил за собой Юлиана.

Внутри ограды стояло несколько деревянных истуканов, вернее два. Меж ними, молчаливая каменная женщина. Под ногами идолов, лежали большие деревянные чаши с подозрительными багровыми пятнами. В чашах валялось несколько обглоданных костей, чей-то рыжий клок волос и обрезки цветных ленточек, куриные перья.

Старик отвесил идолам низкий почтительный поклон. Юлиан, помедлив, с оглядкой назад, не дай бог, комиссар идет, кивнул головой, как старым приятелям.

Старая морщинистая ладонь с голубыми прожилками, легла на такую же морщинистую кору дуба.

— Это священный дуб. Иногда в нем спит сам Перун — бог воитель, бог грома и молний, бог всех небесных стихий. Поэтому дуб, всегда хранит его силу и защищает наш поселок. Отступник Владимир, смертью заплатил за свое предательство нашим древним богам. — Старик грустно вздохнул.

— Нет, в Святославичах, той могучей силы духа, что присуща нашей земле, которая была у убиенных: Аскольда и Дира, Кия, Хоря, Щека. Повывелись богатыри и земля русская, вновь разбита на отдельные части.

Рука старика переместилась на деревянное плечо идола. В бревне бала вырублена ромбовидная рама, в которой угадывалось грубое улыбающееся лицо старца с совиными глазами.

— Наш солнечный бог — Ярила, он ответственен за порядок, как на небе, так и на земле и в воде, — с уважением объявил старик. Его рука легла на камень — безликое, сидящее на коленях боже сто, с широким женским тазом и большими, каменными грудями.

— Мокошь, женщина прародительница и плодородница, наша покровительница, прядения, ткачества, льна.

Её каменные колени прикрывал, чистый, вытканный красными ромбами и желтыми колосками убрус. На нем, лежал, маленький, высушенный снопик льна.

Третьим деревянным истуканом, являлся обычный, полутораметровый, гладко отесанный столб с вырезанной на верху головой быка. Рога ему вставили настоящие.

— Это Велес, скотий бог. Покровитель и охранитель скота, защитник пастухов, дудочников и рожечников, торговых людей.

Старик, прищурившись, посмотрел на Юлиана.

— Видишь, все это наши боги-покровители. Теперь, ты должен понять: каковы боги у людей, таковы и сами люди. Сейчас, князья пытаются привить веру в человеко-бога. — Старик мягко улыбнулся. — Мы не доросли до этого, слишком земные, чтобы считать себя богами, или их избранниками.

Старик протянул руки к небу.

— Мы верим в то, что видим и в то, что чувствуем, что не так изменчиво, как сам человек. Это небо, земля, вода и огонь и камень. — Голубые глаза вспыхнули, словно небо ответило на его призыв и добавило своей, небесной синевы. Голос старика, окреп.

— Поэтому, ты понимаешь, что чужой здесь. Вы все, здесь чужаки и мы не можем выполнять те законы и ту волю, которую, вы пытаетесь нам навязать.

— Я все понимаю, а раз понимаю, значит не чужой, — сдержанно ответил Юлиан. — Я, как и ты, русский человек, рожден на этой же земле. Мы пришли к вам из будущего.

Волхв поднял руку, останавливая Юлиана.

— Я знаю, можешь не продолжать. Мы попробуем вернуть вас назад.

— Скажи, разве князь Мстислав, Черниговский и Тмутараканский, не заставляет вас верить в человека-бога — Иисуса Христа?

— В Назаретянина? Нет. Князь придерживается старых обычаев. В Тмутаракани до сих пор стоит капище с родовыми богами. Там по ныне чтят Ярилу и Даждь-бога. Я привел тебя сюда, чтобы ты увидел и понял и объяснил это своему воеводе. Он глух и не хочет слышать моих слов. Мы не хотим, чтоб в нашем поселке пролилась кровь…

В воздухе прогремели два выстрела. Старик выразительно посмотрел на Юлиана. Студент выскочил из капища, и побежал в сторону сельсовета, откуда донеслись выстрелы. Он увидел, как с улицы, на площадь вышли комиссар и Карпенко, последний вел на поводу белого коня.

— Что случилось? — спросил, подбегая, Юлиан.

— Уже выспался? Молодец, Студент, — комиссар похлопал Юлиана по плечу.

— Смотри, какого коня тебе достали. Настоящий красавец. С боем добывали, одна кулацкая рожа отдавать, на нужды советской власти, не хотела.

— Вы убили кого-то? — заплетающимся языком спросил Юлиан.

Максим громко расхохотался.

— Да, собаку пристрелили, — ответил Карпенко. — Хозяин лошадь давать не хотел, — похлопал коня по холке, — такие красавцы не в хозяйстве, в кавалерии у товарища Буденного служить должны.

— Верно говоришь, — похвалил комиссар.

— В общем так, Студент, ты я вижу, отдохнул?

— Отдохнул, товарищ комиссар.

— Бери свою берданку, садись на коня и отправляйся в Губернск. Расскажешь, товарищу Шарапову, в чем дело. Пусть ребят берет и сам приезжает. — Комиссар окинул взглядом низкие, приземистые дома. — Скажи, гнездо кулацкое нашли, кругом несознательные элементы. Раскулачивать будем, изымать холодное оружие и золото. В этой захудалой деревушке полно золота, и это в такой момент, когда наша Родина, окруженная экономической блокадой и империалистическими врагами, нуждается в деньгах. Уф. — Максим снял бескозырку, вытер ладонью лоб.