Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

Возле лога Юлиан спешился и повел коня в поводу.

— На-ка, Соколик мой, хлебушка, — мягкие губы приняли с ладони черную краюху. С любопытством и опаской, Юлиан начал спуск в овраг. С двух сторон его окружал густой кустарник и пробивали, свою дорогу к солнцу, молодые деревья. Спуск в овраг, совсем не походил на тот, в который они когда-то спускались с сыном мельника, пересекая мрачные тени, гигантских дубов. Здесь же, можно было рассмотреть синее небо над головой, в светлой зелени горели паутинки солнечных лучей.

— Тебе не страшно, Соколик? — Юлиан ласково погладил коня по шее. Конь презрительно фыркнул.

— Мы обязательно с тобой подружимся. Хочешь еще хлеба? — Юлиан вынул из холщовой сумки, перекинутой через плечо, ржаной ломоть и протянул его коню. Тот с благодарностью слизнул с руки подарок.

— Мне тоже не страшно. — Юлиан пошел вперед, продолжая держаться настороже, зорко оглядываясь по сторонам. Появление багрового тумана, в его планы не входило. Вокруг светлый, спокойный полумрак, никаких каменных истуканов и каменных плит… Лес как лес, овраг, как овраг. Он поднял с земли травинку и прошлогодний лист. Понюхал — ничего потустороннего, запах серы отсутствует. Багровый туман не имел запаха, но и этот овраг не похож на заклятое место.

Через несколько десятков метров овраг закончился пологим подъемом.

— Это не тот овраг, — сказал Юлиан, обращаясь к Соколику. Конь, соглашаясь, махнул хвостом и склонил морду к сочной зеленой траве.

— Тогда где же мы будем искать этот треклятый Губернск? Что скажем комиссару? Ведь он нам не поверит. В этом мире еще нет Губернска, но уже есть Киев, Новгород, Чернигов, Тмутаракань. Ужас. — Юлиан, оставив коня, лакомиться травой, медленно поднялся наверх, обогнув высокие кусты, вышел на широкую, круглую поляну. За спиной затрещали ветки. Соколику не понравилось, что его оставили одного, а на поляне, была такая же, сочная и вкусная трава. Соколик положил голову на плечо Юлиана.

— Не этой дорогой мы приехали из Матвеевки. Есть шанс, что мы заблудились? Нет, такого шанса нет, мы в прошлом, поэтому и овраг такой маленький и лес такой светлый и молодой. Значит это возможно?

Юлиан вышел на поляну, широко раскинул руки и улыбаясь, обратился к внимательно слушающему Соколику.

— Знаешь, если это действительно так, то я согласен остаться здесь навсегда. При Ярославе, Русь еще больше окрепнет и самое главное, мне начинает здесь нравится. Ничего страшного, что это время еще не имеет своих колхозов, сельсоветов, никто не слышал и не знает о Ленине и комиссарах Совнаркома.

С противоположной стороны поляны раздвинулись кусты и показалась Устя с подружкой, держащей за руку конопатого карапуза.

— Ты что, здесь делаешь? — удивилась девушка.

— Искал дорогу домой, — Юлиан широко улыбнулся.

— Нашел?

— Нашел.

— Почему с тобой мой конь? — спросила Устя. — Соколик, Соколик, — позвала девушка. Конь заржал и радостно понесся к хозяйке. Устя легко вспрыгнула в седло и теперь смотрела на Студента сверху вниз.

— Комиссар дал, — краснея, пробормотал студент.

— Но ведь это мой конь, разве, твой комиссар имел право его давать тебе? — возмутилась Устя.

— Я выполнял приказ, — попробовал защититься Юлиан.

— Выполняй. Можешь искать дорогу домой без моего коня. — Устя нежно перебрала длинную, шелковую белую гриву.

— Это боевой, богатырский конь, — с гордостью сказала она.

— Устя, мы пошли, — объявила молчавшая до сих пор подружка и поволокла меньшого братца в сторону оврага.

— Ответь, Устя, этот овраг, у вас не пользовался дурной славой?

— Раньше нет, но после вас, теперь будет. Нечисть любит скрываться по темным углам.

Юлиан ничего, не ответил, пошел в другой конец поляны, пытаясь узнать, нет ли там другого оврага.

— Ой, обиделся, — девушка объехала его на коне, спрыгнула на землю, пошла рядом, отпустив Соколика пастись.

— Я не нечисть и не леший.

— Ты на него не похож, — Устя рассмеялась, но тут же прикрыла рот ладошкой. — Хозяина лучше в лесу не поминать.

— Какого хозяина?

— Да, лешего, — шепнула Устя.

— А, ты боишься? Лешего боишься? Леший! — заорал Юлиан. Девушка зажала ладонью рот.

— Тише ты, кто в лесу кричит, глупый?

Юлиан постарался освободиться от Устиной ладони. Их руки стали бороться, на миг их лица сблизились. Юлиан серьезно посмотрел на девушку и тихо сказал:

— Со мной ты можешь ничего не бояться.

— Ничего? Ты такой великий богатырь?

— С тобой и для тебя — великий.

— Тогда зачем дорогу домой искал, бежать хотел?

— Я не для себя искал, для комиссара. Я решил здесь остаться. — сам не ожидая от себя такого поступка, Студент притянул к себе девушку и неожиданно поцеловал. В какой-то миг, Устя потянулась к нему, чтоб потом с такой силой толкнуть, что Юлиан не устоял, опрокидываясь навзничь.

Устя улыбнулась:

— Тоже мне, защитник, устоять не можешь.

Юлиан подниматься не спешил. Сорвав травинку, перекатывал ее во рту, смотрел снизу вверх на девушку.

— Устя?

— Что?

— Ты очень красивая девушка. Хочешь, я прочту тебе стихи?

— Что?

— «Я вас люблю, чего же боле, что я еще могу сказать, теперь я знаю, в вашей воли меня презреньем наказать, но вы, к моей несчастной доли, хоть каплю, жалости храня, вы не оставите меня…»

Девушка зачарованно опустилась на колени, слушая, такую странную, с необычным ритмом, песнь сказителя. Юлиан закрыл глаза, боясь сбиться, так близки были светлые янтарные глаза девушки.

В лесу, совсем рядом, послышалось конское ржание, звякнуло железо. Соколик навострил уши, оторвался от травы и подняв голову заржал в ответ, среди культурных лошадей, принято здороваться.

Очарование пушкинской поэзии исчезло, Устя кинулась к Соколику, Юлиан, кинулся за ней. Поздно, их заметили. На поляну выезжали вооруженные, рослые всадники, ничего общего не имевшие с разбойными степняками. Легкие, светлые кольчуги переливались на солнце, на головах — остроконечные шишаки, с острой, делающим лицо строгим, стрелкой, над переносицей.

— Вот один из них! — закричал высокий всадник, голосом десятника Вакулы.

— Не бойся, это дружина Мстислава, — шепнула Устя.

— Я не боюсь, — Юлиан сделал несколько шагов навстречу всадникам, немного сожалея о том, что берданка осталась дома.

— Уже с нашими девушками гуляете, ироды проклятые? — Вакула спешился и направился к Студенту.

— Давай руки, вязать буду.

— Ты ушел не вязанным, вот и мои не тронь.

Окружившие их со всех сторон дружинники, весело загоготали.

Вакула покраснел, сердито нахмурился.

— Сам не хочешь, силой свяжу. Тати-разбойнички.

— Я не тать и не разбойник.

— Вакула, он тебя на бой вызывает, — смеясь, воскликнул один из всадников — широкоплечий, молодец с длинными русыми волосами, зачесанными назад, ухоженными каштановой бородкой и усами. В левом ухе, алым пламенем ночного уголька, переливалось кольцо с рубином.