Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

Юлиан зевнул. В голове стояла необыкновенная пустота, такая осязаемая, до звона в ушах.

— Надо было учиться продолжать, а не революцию бежать. Без меня разобрались, а образование упустил. Филолог, — Юлиан поморщился, перевел взгляд на месяц, последний спустился с холма и плыл низко над землей.

Смотри, не поцарапайся о концы елок. Юлиан нахмурил лоб, погружаясь в тягостные думы.

Хорошо с комиссарами, главный приказал, ты пошел и выполнил. Думать не надо, старшие за тебя уже все придумали. А, здесь? Ведь чувствую, и не я один, Кузьмич, тоже: что-то здесь не то, что-то здесь не так.

Попробуем рассуждать логически, как говорил профессор Преображенский. Что мы имеем? Местные жители называют свою деревню Малые Тмутаракани. Стоп! Где-то я слышал о Тмутаракани. Где? На лекциях профессора Лебединского. Уважаемый профессор, читал нам цикл лекций о древних, старославянских письменных памятниках. Повесть временных лет? Может быть… Жития святых и апостолов? Слово о полку Игореве? Точно, вот именно там и было упоминание, только не о деревне, а о княжестве Тмутараканском. Какого князя сегодня вспоминали? Мстислава! — Юлиан, возбужденно заходил по вышке, нервно потирая руки. Воспоминания давались с трудом, но сейчас, он чувствовал себя охотником, выслеживающем дичь и верно идущем по следу.

Мстислав Тмутараканский, сын Владимира Святославовича, которого былины прозвали Красным Солнышком, брат Владимира Ярославовича, которого, позже, нарекут Мудрым. Мстислав с ним вступит в борьбу, за Киевский престол, разобьёт в каком-то сражении, но почему-то сядет не в Киеве. Братья поделят Русь. Ярослав останется править в Киеве, к славе будущей, русской, а Мстиславу отойдут южные земли, по левому берегу Днепра. Он станет князем Черниговским и Тмутараканским. Где находится Тмутаракань? Сейчас этого города нет, а вот раньше, во времена древней Руси, стоял он на побережье Черного моря, кажется, недалеко от современной Тамани. Тамань и Тмутаракань, что-то похожее в звучании есть. Милый, старый профессор, мог говорить о «Слове про Игоря и его полк» часами, не останавливаясь. Спасибо, что хоть что-то отложилось в памяти.

Юлиан погладил себя по голове.

— Не пуста моя коробочка, есть в ней ситец и парча, — пропел он и тут же удивленно присвистнул. — Тмутаракань, Мстислав, степняки, которых зовут половцы. Нет, быть такого не может, потому что уже было.

Тонкий девичий голос окликнул Студента.

— Юлиан, я тебе кваску принесла и хлебца горячего.

Студент вздрогнул и посмотрел вниз, там стояла прекрасная утренняя незнакомка обладательница янтарных глаз.

— Иду. — Напоследок окинув взглядом окрестности, нет ли какой опасности, спустился вниз.

Девушка протянула ему холодный кувшин и узелок с хлебом.

— Вот, отведай, добрый молодец, — красавица озорно улыбнулась.

Юлиан приложился к горлышку кувшина, отпил кислый, холодный квас.

— Спасибо, — он перевел дух. — Как звать тебя, прекрасная незнакомка? — смущенно спросил он.

— Устя.

— Чудесное, красивое имя. — На щеках девушки ярче вспыхнул румянец.

— Скажи мне, Устя, — Юлиан выждал мгновение, наконец, решился: — В Киеве сейчас сидит Ярослав Владимирович?

— Да, один из сыновей Красна Солнышка. Наш князь, Мстислав, тоже сын Великого Князя и достоин, править Киевом.

— Значит, земли они еще не разделили?

— Разделили. Лет шесть минуло, с тех пор, как при Листвене, наш князь в бою одолел войска Ярославля.

— И что степняки?

— Мстислав строг, при нем они не шибко балуют. Наш князь умеет воевать, — с гордостью сказала Устя.

— Что-то я совсем запутался, — тусклым и безжизненным голосом, ответил Юлиан. Он развернул узелок и впился в каравай еще теплого ржаного хлеба.

— А, ты из греков или ромеев?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Имя у тебя не русское. Дедушка сказал, что так кличут у ромеев или византийцев.

— Он откуда знает?

— Мой дедушка много знает. А наш прадедушка, с Владимиром на Византию ходил и в Булгарии воевал.

— Ничего, ничего не понимаю, — Юлиан огорченно покачал головой. Он потрогал лоб, но жара не обнаружил.

— Что ты не понимаешь?

Юлиан не успел ответить, из темных сумерек вынырнула кряжистая фигура Кузьмича, донесся запах махорочного дыма.

— Молодец, Студент, времени зря не теряешь, — Кузьмич с удовольствием посмотрел на Устю.

— Хотите квасу попробовать?

— Благодарствую. — Кузьмич затоптал окурок, принял из рук Юлиана кувшин, в несколько глотков осушил.

— Хочешь хлеба? — спросил Юлиан.

— Нет, спасибо. — Кузьмич вернул девушке кувшин. — Спасибо, красавица, — повторил он.

— Доброй вам ночи, — девушка поклонилась, медленно прогуливаясь, пошла прочь.

— Ты чего пнем стоишь? Проводи девушку, что она, зря приходила? — Кузьмич скинул с плеча винтовку, небрежно прислонил её к башне и сел на нижнюю ступеньку.

— Кузьмич, ты за забор, тоже иногда поглядывай.

— Зачем?

— Говорят степняки-половцы, могут объявиться.

— Хорошо, — буднично ответил Кузьмич, в голосе никакого удивления, словно так и надо было.

— Слушай, Кузьмич, как ты думаешь, куда мы попали?

— В новый колхоз, — буркнул Кузьмич. — Беги, девушку потеряешь.

— Кузьмич, если что, в колокол бей, он на верху, к крыше подвязан и стреляй, — бросил Юлиан и побежал за Устей.

— Разберемся, — проворчал Кузьмич, выуживая кисет с табаком.

На душе скребли кошки. Как выбрались из проклятого лога, все пошло наперекосяк. То ли с ними неладно, то ли деревня заколдована. Но в колдовство Кузьмич давно не верил. Скрутив сигаретку, Кузьмич кряхтя полез в башенку.

Юлиан торопливо пробежал по улице, но девушка, как сквозь землю провалилась. Чертыхнувшись, Юлиан медленно пошел в сторону нового сельсовета.

В широкой, просторной горнице ярко горела лучина.

Как в крепостные времена, даже лампы керосиновой не нашлось.

Максим яростно вышагивал по горнице. Червленые щиты, старинное оружие, развешенное по стенам, время от времени пересекала мятущаяся, черная тень комиссара. Максим сердито зыркнул на застывшего, у порога Студента.

— Замерз, что ли? Садись за стол, перекуси и дуй к Карпенко, наверх. Слышишь, как заливает?

Со второго этажа доносился раскатистый храп Карпенко.

Юлиан, прошел в горницу, сел к столу, придвинул кувшин со свежим парным молоком, деревянную кружку и холстину, на которой лежали: полкаравая черного свежего хлеба, луковица, несколько огурцов, кусок сыра. В отдельной глиняной тарелке, лежали большие куски жареной рыбы. Юлиан шмыгнул носом, вспомнился метровый сом. Достал из кармана, кусок хлеба, который ему принесла на пост Устя, аппетитно потер руки.

Пока Юлиан ел, комиссар продолжал нервно расхаживать по комнате, разговаривая с самим собой.