Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы

Морканта стояла на округлом балкончике, облепленном узорчатыми изразцами и низко нависавшем над входом в замок. Опираясь на заснеженную балюстраду одной рукой, приветственно махала нам другой.

– Почему она в вуали? – спросила я у оказавшейся рядом Гленды, когда все невесты журчащим ручейком хлынули к входу в игрушечный замок. Монахини в своих темных нарядах тянулись за нами траурной процессией, а возглавляли это странное шествие Тьюлин с Герхильдом и двое старейшин. – Разве не считается моветоном прятать лицо от гостей?

– Эссель Примела может себе это позволить. Вернее, вынуждена, – поджала губы виконтесса и тихо, чтобы нас не услышали и не отчитали за то, что сплетничаем, объяснила: – Она неудачно вышла замуж. За князя Брекана. Не смогла принять его силу и стала элири.

Надо же! С Блодейной ведь то же самое случилось. Может, потому они и подружились. Общее поражение сблизило.

– Эссель Примела была не первой алианой, отторгшей силу князя Брекана. Узнав, что лишился еще одного шанса передать магию рода будущему наследнику, тальден пришел в бешенство и ударил новобрачную своей силой. Говорят, у нее все лицо в шрамах, которые не смогли залечить никакие чары.

Меня передернуло.

Еще один душка-дракон. С ума сойти можно.

– Огненный?

Мне кажется, драконы, наделенные силой огня, – все немного чокнутые.

Или не немного…

Алиана покачала головой:

– Ледяной. Он не отпустил эссель Примелу, оставил ее у себя рабыней. А спустя время снова решил попытать счастье. Одной из алиан, явившихся на новый отбор, стала младшая сестра морканты. – Гленда замялась, заметив, что на нас недовольно косится Розенна, и быстро закончила: – В общем, не знаю, что тогда на самом деле произошло, но больше князь не женился. Он бесследно исчез, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

И поделом козлу чешуйчатому.

– Думаешь, это она Ледяного? Ну… того. – Вскинув голову, с уважением посмотрела на стройную женщину с лицом, затемненным вуалью.

– Доказательств вины эссель Примелы не нашли. Но всем известно, что не стоит связываться с моркантами.

А я это знаю лучше всех адальфивцев, вместе взятых.

Его великолепие – один из самых ярких представителей своей сволочной братии – стоял у высоких, окованных железом дверей, дожидаясь, когда полумрак холла проглотит всех его невест.

Когда подошла моя очередь быть проглоченной, тальден жестом предложил мне проходить. Жестом до обидного небрежным, будто и не было вчерашнего дня. Головокружительных полетов над Жемчужным городом и не менее головокружительных поцелуев.

– Эсселин Сольвер, – поприветствовал холодно, словно льдину зубами крошил.

– Надо же, заметили. А я уже испугалась, что у вас проблемы со зрением.

– Ну хоть не с памятью. Как у одной моей невесты, – не остался в долгу Герхильд.

Нахмурилась:

– Это вы о чем?

– О том, что вы постоянно забываете мне в чем-то признаться. Даже когда я вам об этом напоминаю.

– Вы – дракон-параноик.

– А вы алиана, которая что-то скрывает. – Наклонившись ко мне, обжег дыханием и взглядом, а еще угрозой, от которой внутри все обратилось в пепел: – Эсселин Сольвер, я обязательно узнаю все ваши тайны.

Узнает, а потом как подпортит мне в порыве ярости магией личико. Пусть оно и не мое, но все равно жалко.

– А можете не тратить свое драгоценное время и облегчить всем жизнь, исключив меня из гонок за ваше ледяное сердце. Или еще мной не наигрались? А, ваше великолепие?

– Из нас двоих играешь ты, Фьярра.

В глубине драконьих глаз разгоралось серебряное пламя. Дикое, опасное. Пугающее.

– А ты только и делаешь, что изменяешь! – прошипела в венценосную физиономию и рванула в тепло замкового холла.

Пока поднимались наверх, а потом шли по бесконечно длинной анфиладе, ныряя из одной роскошной залы в другую, каждой клеточкой своего тела я ощущала всю степень драконьего гнева. От взгляда тальдена кололо затылок, как во время сеанса иглотерапии. Я акупунктурой никогда не увлекалась, но подозреваю, что ощущения одинаковые: далеко не самые приятные.

Экскурсия по замку закончилась в уютной гостиной, где на резных столиках возвышались горки угощений: всевозможные орешки и фрукты, пирожные на меду и пряники в глазури. Глаза Майлоны засверкали. Как сверкали на солнце картинные рамы, обрамлявшие безмятежные зимние пейзажи. В воздухе витали травяные ароматы. Служанка разливала по бокалам янтарного цвета жидкость, с улыбкой заверяя, что отвар эссель Примелы придаст нам сил и поможет взбодриться.

Хорошо бы… И то и другое после ночи, проведенной в тесном общении с наливкой, мне сейчас было просто жизненно необходимо.

Когда конкурсантки рассредоточились по гостиной, а монахини встали тенями у нас за спинами, в комнату вошла хозяйка замка. За ней краснощеким колобком в своем неизменном колпаке вкатилась придворная сваха. Надутыми индюками величаво прошествовали в залу старейшины. И драконом, бессовестным и бессердечным, заявился Герхильд.

Поймав его взгляд, от которого волосы на голове… нет, не зашевелились – просто покрылись изморозью, я опустила голову. Принялась цедить отвар и делать вид, что все мое внимание принадлежит колдунье. Честно говоря, рассчитывала увидеть такую же надменную и властную особу, какой была моя морканта. Но эссель Примела оказалась на удивление приятной.

Слова из нее текли майским медом, сладким и теплым. И хоть лицо скрывала вуаль, я чувствовала: приветствуя нас, радушная хозяйка улыбалась. Подбадривала своим ласковым взглядом.

– Мой дар – улавливать фальшь, – когда с церемонией приветствия было покончено, проговорила морканта. – В эмоциях и голосах. Нет, я не умею читать мысли, но безошибочно определяю, когда со мной неискренни.

Я чуть не поперхнулась сладким чаем. Закашлялась, но почувствовав, что за мной пристально наблюдают (не будем показывать пальцем), лишь неимоверным усилием протолкнула в себя образовавшийся в горле комок.

Очень хотелось страдальчески застонать, но приходилось сдерживаться. Мало мне было змея-гинеколога, раскусившего меня в мгновение ока, да источника Юны, с которым меня вчера настойчиво пытались познакомить. Небось намеренно туда притащил. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Можно сказать, подтвердил. А я-то, наивная, думала, что просто, без задних мыслей, хотел показать своей невесте красивое место.

Бессовестный, бессовестный дракон.

Кстати, о лишенных совести драконах. Украдкой взглянув на тальдена, заметила на гладко выбритой физиономии столь редкое явление – улыбку. Гаденькую такую, я бы даже сказала, мстительную. Голову даю на отсечение и все остальные участки тела (Герхильдового) – он точно что-то задумал.