Сергей Щипанов - По ту сторону

Закончив чтение, капитан едва заметно вздохнул.

Я, чтобы не смотреть на казнь, закрыла глаза. К горлу вдруг подступила дурнота исчезли звуки – в уши будто воду налили. Я «уплыла».

Из обморока меня вывело похлопывание по щекам. Чуть приподняла веки – в глаза бросились ноги, обутые в сапоги, качающиеся в паре метров над палубой. Едва не отключилась снова, но меня грубо подняли и крепко держали за плечи. Несколько мгновений ошалело мотала головой, потом сознание прояснилось, я встретилась взглядом с капитаном. Его голубые глаза смотрели скорее сочувственно, нежели осуждающе.

– Вы в состоянии отвечать? – спросил джентльмен.

Я кивнула.

– Назовите ваше имя.

Имя? Какое из многих? Джек, Яков, Снежана?..

– Жанна… Демина Жанна, – с трудом выговорила я. В горле ком стоял.

– Как? – переспросил судья. – Повторите ещё раз.

Я прокашлялась.

– Меня зовут Демина Жанна. Я женщина.

Судьи переглянулись и принялись разглядывать меня, не скрывая изумления.

– Пусть докажет, – предложил один из них.

Остальные поддержали:

– Да. Пускай разденется, мы желаем убедиться.

Капитан молча кивнул.

– Снимите с него одежду! – крикнул матросам кто-то из судей.

– Не надо! – воскликнула я и добавила. – Я сама… Развяжите мне руки.

– Развяжите, – приказал капитан.

С меня сняли путы, и я принялась тереть запястья, чтобы восстановить кровообращение.

Стояла в окружении двух десятков мужчин, ждущих, когда начну раздеваться. Если не сделаю это сама, они всё равно сорвут одежду, а я не хотела, чтобы грубые мужланы лапали меня похотливыми руками.

Шальная мысль – добежать до борта и броситься в воду – промелькнула в голове. Я даже сделала движение, пытаясь изготовиться к броску, но затёкшие ноги не слушались. Едва не плюхнулась задом. Стоящий рядом матрос цепко ухватил за руку. Нет, вздор. Прорваться через столь плотный заслон – такое только в кино бывает.

В очень плохом кино.

А жадная до зрелищ матросня пялила зенки, подмигивала, скалила гнилые зубы.

Чёрт с вами – смотрите!

Второй раз за время пребывания в этом проклятом веке мне пришлось раздеться, подчинившись чужой воле. Только случай с Сидонией не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас.

И опять я стояла обнажённой. Со всех сторон доносились смешки, непристойные комментарии и глумливые пожелания, среди которых самым невинным было: повесить меня прямо так, голой.

Судьи тоже посмеивались, перебрасывались репликами.

Драма обернулась фарсом.

Из опасного преступника, грабителя и убийцы, я превратилась в объект насмешек для одних; другие же видели во мне жертву, над которой можно безнаказанно надругаться.

Но я по-прежнему не боялась. Вместо страха были злость и презрение к этой разнузданной толпе. И желание, чтобы всё скорее закончилось.

Я стояла, стиснув зубы, ёжась на холодном ветру, и повторяла про себя: «Господи, пошли мне лёгкую и быструю смерть».

Лишь один человек не участвовал в глумлении над беззащитной женщиной – капитан.

Он по-прежнему хмурился и молчал.

Видя, что подчинённые совсем распоясались, неожиданно крикнул:

– Всем замолчать! Здесь суд, а не балаган! Дайте ей что-нибудь, прикрыться.

Кто-то из матросов протянул кусок парусины. Я обернулась им, прикрыв тело от бёдер до подмышек.

Суд продолжился:

– Почему вы носите мужское платье, мэм?

В голосе капитана я уловила нотку сочувствия.

– Это долгая история, сэр, – ответила я уважительно. – В двух словах могу пояснить, что вынуждена притворяться мужчиной, поскольку оказалась одна в чужой стране и опасалась надругательств.

– Вот как? Из какой же страны вы прибыли?

– Из Московии, сэр.

Судьи удивлённо переглянулись. Видимо, русские девушки – не частые гости в матушке-Европе.

– Как вы попали на пиратский корабль? – задал капитан резонный вопрос.

– Я поступила на судно «Единорог» лекарем, сэр.

Опять изумление на лицах судей. А капитану, похоже, мои слова понравились:

– Вы можете это доказать, мэм?

– Конечно. У меня есть копия договора. Она лежит в сундучке, в моей каюте.

Послали за сундучком матроса. Тот принёс и поставил у ног капитана запертый ларец.

– Ключ в кармане – камзола, сэр, – подсказала я, кивнув на валяющуюся одежду.

Сказать по правде, мне очень не хотелось, чтобы в сундучке рылись посторонние. Однако выбора не было.

Капитан не стал копаться в барахле, достал, как я подсказала, со дна бумаги: копию договора и рекомендательное письмо господина Мариуса. По мере изучения документов лицо его просветлело.

– Эта женщина сказала правду, – отметил капитан, передавая бумаги сидящему рядом офицеру. – Господин секретарь, запишите: выяснилось, что подозреваемый оказался переодетой в мужское платье женщиной, назвавшейся Жанной Дёминой. Из документов, представленных оной, явствует, что Демина служила на судне пирата Карстена лекарем, в разбое не участвовала и долю в пиратской добыче не имела.

Судьи совещались от силы пару минут, после чего капитан зачитал решение: «… считать Демину Жанну пленной, с последующей передачей её английским властям, для дальнейшего разбирательства».

Главное, я избежала петли! Во всяком случае, на какое-то время.

Замечательно чувствовать себя женщиной!

Больше не нужно притворяться, лгать, изворачиваться и пугаться каждого взгляда.

Только… неуютно как-то. Ох, и незавидна доля женщины в этом дремучем веке. Она – служанка у мужа-господина. В лучшем случае. А то и вовсе – рабыня, вещь, с которой хозяин может делать всё, что заблагорассудится. Незамужней же втройне тяжелее – заступиться некому, похотливые мужики видят в ней лишь лёгкую добычу.

Есть, конечно, аристократки, вроде фон Борк, независимые и властные. Есть, наконец, английская королева. Но это исключения, подтверждающие правило.

Моё положение и вовсе плачевно: одна среди изголодавшихся по женскому телу мужчин. К тому же, пленная пиратка. Большинству из них, наверняка, без разницы, кем числилась я на «Единороге»: лекарем или матросом. Захвачена на английском судне, отбитом у пиратов, была с ними в команде – значит, преступница. В глазах этих людей моя вина усугублялась ещё и тем, что продолжаю носить мужское платье. Им, поди, и невдомёк, что другого у меня просто нет и взять неоткуда.

Я видела: матросов сдерживает лишь присутствие на судне офицеров и железная дисциплина. За любую провинность полагалось суровое наказание, вплоть до килевания – протягивания нарушителя под килем корабля. Меня объявили военнопленной, следовательно, я подпадала под юрисдикцию Англии. Закон формально гарантировал защиту от посягательств на честь женщины.