Сергей Щипанов - По ту сторону

– Дядя Рич, откройте, пожалуйста. – Дверь отворилась, я вошла в комнату. – Роберту совсем плохо. У него малярия, это очень опасно.

– Как ты сказала?

– Малярия. Её ещё называют болотной лихорадкой… Нужен хинин, то есть, кора хинного дерева – единственное средство, которое может помочь.

– Никогда не слышал о таком дереве.

– Как? Неужели в Европе ещё не знают… О, господи! Понимаете, дядя, это дерево растёт в Новом Свете, там местные жители его корой успешно лечат малярию… Вспомнила, её ещё называют «корой иезуитов». У тех, кто бывал в Америке, возможно, есть такое снадобье.

– Право, не знаю… Попробую навести справки, но ничего обещать не могу.

Хоть самой отправляйся через океан за хинином! И поехала бы, клянусь, если б была надежда успеть привезти лекарство вовремя. Но, нет, болезнь ждать не станет. Если не начать лечение сейчас, то…

Дядя Рич обошёл всех известных парижских лекарей в поисках никому пока неизвестного лекарства.

Тщетно. Никто не слышал про дерево, кора которого со временем станет считаться эталоном горечи, но спасёт тысячи (если не миллионы) жизней. Правда, один лекарь посоветовал другое, очень действенное, по его заверению, снадобье, приготовленное из кингао – растения, произрастающего в Китае. Уплатив немалые деньги, дядя Рич приобрёл это лекарство – ничего лучше всё равно не имелось.

Снадобье, не будучи особо эффективным, тем не менее облегчило состояние Роберта – купировало боли и сняло остроту приступов, но я понимала: без хинина справиться с болезнью не удастся. Причём, время – против нас, чем раньше начать приём хины, тем больше шансов на благополучный исход.

Я была уже в полном отчаянии, когда случилось чудо.

После бессонной ночи, проведённой у постели Роберта (ему внезапно стало хуже), я хотела прилечь на часок-другой – Роберт заснул, мне тоже необходим сон. Но лечь не пришлось: в дверь постучали. Открыла и увидела мальчишку, сына хозяина гостиницы.

– Madame vous êtes venu (Госпожа, к вам пришли)

Он посторонился, пропуская странного посетителя – монаха в коричневой рясе с капюшоном, с чётками в руках.

– Вы ко мне? – спросила я по-английски.

Монах кивнул:

– Да, если позволите.

В его выговоре чувствовался акцент.

– Извините, святой отец, но мой муж болен, он сейчас заснул, чтобы не разбудить его, не могли бы мы поговорить в коридоре?

– Я как раз и пришёл по поводу вашего мужа. Не беспокойтесь, я постараюсь не потревожить его сон. Мне нужно лишь взглянуть на больного.

Монах подошёл к кровати Роберта, наклонился и, кажется, прислушался к дыханию.

Тоже мне – Эскулап! Что он может определить таким методом?!

– Я тут проездом из Мадрида, сударыня. И две недели как вернулся с Эспаньолы. Можете называть меня отец Фернан.

– Да, но что привело вас к нам, святой отец?

– Сейчас объясню. Я навестил своего давнего знакомого, Дэзи, лекаря, человека сведущего в науках, чтобы поделиться с ним собранными мною в землях Нового Света сведениями о чудесном снадобье – «коре иезуитов».

Я вскрикнула от неожиданности. Господи, неужели…

– У вас есть это снадобье, отец Фернан?

Монах молча достал из объёмистого кармана мешочек, развязал тесёмку, высыпал на ладонь немного серо-коричневой трухи.

– Вы позволите? – Я взяла двумя пальцами несколько крупинок измельчённой коры, попробовала на язык. – Хина! Да, конечно же, это она, кора хинного дерева! Сколько денег вы хотите за лекарство, отец Фернан?

– Вы бывали в Новом Свете, сударыня? – Я отрицательно покачала головой. – И, тем не менее, вам известен вкус «коры иезуитов»! Дерево, с которого берут кору, вы правы, называют хинным.

– Я тоже лекарь, святой отец. А хину мне показывал один моряк-португалец. Он привёз снадобье из Бразилии.

Сочинила по привычке, как и всякий раз, когда приходится выкручиваться.

– Вот как, – сказал монах, несколько разочарованный. – А я считал, что первым привёз в Европу сие чудесное снадобье. Что же касается платы, то я не возьму с вас денег, а отдам лекарство в обмен на небольшую услугу: вы подробно опишете ход лечения вашего больного – я узнал о нём от Дези – и его результат. Мне крайне важно знать: будет ли сие снадобье способствовать исцелению от болотной лихорадки тут, в Старом Свете, как это происходит в Новом.

Отец Фернан пояснил, что сейчас направляется в Амстердам, где пробудет не менее трёх месяцев. Мы договорились, что я составлю подробный отчёт о лечении и оставлю его у хозяина гостиницы.

Вопреки пословице не Магомет пришёл к горе, а гора к Магомету.

Я, нежданно-негаданно, получила жизненно необходимое Роберту лекарство.

Малярия – смертельно опасный недуг, и, не получи я щедрый подарок судьбы в лице учёного-монаха, шансов на выздоровление у Роберта было бы немного. Да и теперь, ведя по просьбе отца Фернана отчёт о лечении мужа корой хинного дерева, уверенности, что не придётся закончить его словами «летальный исход», не было никакой.

И всё же мне невероятно повезло, что и в дремучем средневековье попадались люди пытливого ума, вроде отца Фернана. Он рассказал мне, когда я, в благодарность за лекарство, угощала его вином, о ещё одном чудодейственном средстве из Нового Света.

– В своих странствиях мне приходилось встречаться со знахарями-индейцами народности кальяуайя. Они, в своё время, были привилегированной кастой «носильщиков паланкина» Верховного правителя инков, и, кроме того, слыли искусными врачевателями – занимали должности придворных лекарей. От них я услышал о некоем средстве, приготовляемом из особого рода плесени и маиса. Они успешно лечат им многие недуги, и главным образом «галльскую болезнь», называемую также люэс – сифилис.

«Уж не о полулегендарном ли «пенициллине инков» рассказывает отец Фернан?» – подумалось мне.

Антибиотик, изобретённый индейцами Южной Америки за пятьсот лет до европейцев!

Неужели это не выдумка?

О, сейчас этот препарат был бы как нельзя более кстати в Европе, где эпидемия сифилиса приобрела угрожающий характер. После плавания Колумба, Старый Свет в довесок к чуме, проказе, чёрной оспе и прочим «прелестям» получил неведомую европейцам болезнь, позже причисленную к категории недугов, носящих имя богини любви Венеры.

Известно, что моряки, плававшие с Колумбом, по возвращении в Испанию влились в армию Карла VIII, участвовали в походе на Италию и осаде Неаполя. Среди солдат, не без участия неаполитанских «жриц любви», вспыхнула и пошла гулять зараза, привезённая из далёкой Америки. А после разгрома армии солдаты разнесли её по всей матушке-Европе.

– Если я правильно поняла, речь идёт о лекарстве из плесени Penicillium. Это, несомненно, отличное средство для лечения многих опасных болезней, и в том числе люэса, а также чахотки, гнойных воспалений и многих других недугов.