Джон Стейнбек - Гроздья гнева

– Да ну будет, Эл, – остановила его мать.

– Я первый начал, – сказал Том. – Мне захотелось подразнить его. Ты не обижайся, Эл. Я не знал, что девочка тебя за сердце зацепила.

– Нет такой девочки, которая бы меня зацепила.

– Ну, нет так нет. Не будем спорить.

Грузовик подъехал к городу.

– Закусочных-то сколько – и все с горячими сосисками, – вздохнул Том.

Мать сказала:

– Том! Я один доллар приберегла. Тебе очень хочется кофе? Тогда возьми.

– Нет, ма. Я просто дурака валяю.

– Возьми, если уж так хочется.

– Не возьму.

Эл сказал:

– Тогда нечего твердить – кофе да кофе!

Том помолчал.

– Меня будто тянет в эти места, – сказал он наконец. – Опять та самая дорога, по которой мы тогда ночью ехали.

– Дай бог, чтобы теперь все сошло гладко, – сказала мать. – Ту ночь и вспоминать не хочется.

– Мне тоже.

Справа от них поднималось солнце, и большая тень от грузовика бежала по дороге с ними рядом, перебирая колья изгороди. Они проехали мимо отстроенного заново Гувервиля.

– Смотрите, – сказав Том. – Тут опять живут. Будто ничего и не случилось.

Дурное расположение духа мало-помалу оставило Эла.

– Мне один рассказывал, – заговорил он, – что у некоторых уж по пятнадцати, по двадцати раз всё сжигали. Они отсидятся в ивняке, потом вылезут и опять сколотят себе какую-нибудь лачугу. Точно суслики. Так к этому привыкли, будто и горя им мало. Будто ненастье пережидают.

– Да, для меня та ночь выдалась ненастная, – сказал Том. Они ехали по широкому шоссе. Солнце грело, но их пробирало дрожью. – А по утрам уже холодновато, – сказал Том. – Скоро зима. Хорошо бы все-таки подработать немного до холодов. Зимой в палатке будет невесело.

Мать вздохнула и подняла голову.

– Том, – сказала она, – к зиме надо подыскать жилье Хочешь не хочешь, а надо. Руфь еще ничего – держится, а Уинфилд совсем слабенький. Придут дожди, надо устраиваться по-настоящему, в доме. Здесь, говорят, как из ведра льет.

– Подыщем и домик, ма. Ты не беспокойся. Домик будет.

– Лишь бы крыша над головой да пол, чтобы ребятишки спали не на голой земле.

– Постараемся, ма.

– Я не хочу с этих пор тебя донимать.

– Постараемся, ма.

– Меня иной раз страх берет, – продолжала она. – Всю свою храбрость теряю.

– Не видал я, чтобы ты когда-нибудь ее потеряла.

– Нет, бывает… по ночам.

Послышался резкий, шипящий звук. Том крепко стиснул штурвал и нажал тормозной рычаг до отказа. Грузовик остановился. Том вздохнул.

– Кончено дело. – Он откинулся на спинку сиденья. Эл выскочил из кабины и подбежал к правому переднему колесу.

– Гвоздь! Да какой! – крикнул он.

– Заплаты есть?

– Нет, – сказал Эл. – Не осталось. Резины-то хватит, да клей весь вышел.

Том посмотрел на мать и грустно улыбнулся.

– Не надо тебе было говорить про свой доллар. Мы бы как-нибудь сами починили. – Он вылез и подошел к спустившей шине.

Эл показал на длинный гвоздь, торчавший в покрышке.

– Видал?

– Если есть хоть один-единственный гвоздь на всей дороге, так мы обязательно на него напоремся.

– Плохо дело? – спросила мать.

– Да нет, не очень, а все-таки починка.

Верхние пассажиры слезли с грузовика.

– Прокол? – спросил отец, увидел спустившую шину к замолчал.

Том попросил мать выйти и достал из-под сиденья жестянку с заплатами. Он развернул резину, вынул тюбик с пастой и осторожно надавил его.

– Засохла, – сказал он. – Может, все-таки хватит. Эл, подложи чего-нибудь сзади. Будем поднимать домкратом.

Том и Эл работали дружно. Они подложили камни под задние колеса, подняли переднюю ось домкратом и, освободив правое колесо, сняли с него покрышку. Потом, отыскав прокол, намочили тряпку в бензиновом баке и протерли камеру вокруг прокола. Эл растянул ее на коленях, а Том разорвал тюбик пополам и перочинным ножом наложил на резину тонкий слой пасты. Он аккуратно смазывал края прокола.

– Теперь пусть подсохнет, а я пока вырежу заплату. – Он подровнял края синей резины. Эл опять растянул камеру, и Том осторожно наложил заплату. – Вот так. Теперь клади ее на подножку, надо пришлепать. – Он осторожно ударил несколько раз молотком, потом расправил камеру, глядя на заплату. – Ну ладно. Сойдет. Надевай на обод, сейчас подкачаем. Ма, похоже, твой доллар уцелеет.

Эл сказал:

– Плохо без запаса. Как хочешь, Том, а запас надо иметь. Тогда прокол и ночью не страшен.

– Когда у нас будут деньги на запасной баллон, мы купим на них кофе и мяса, – сказал Том.

Редкие в этот час машины быстро проносились по шоссе, солнце начинало пригревать сильнее. С юго-запада легкими, словно вздохи, порывами дул нежный ветерок, а горы по обе стороны широкой долины еле виднелись в жемчужно-матовом тумане.

Том накачивал камеру ручным насосом, когда на противоположной стороне шоссе остановилась встречная легковая машина. Загорелый человек в светло-сером костюме вылез из нее и пошел к грузовику. Шляпы на нем не было. Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами. На безымянном пальце левой руки у него было широкое обручальное кольцо. На тонкой цепочке, пропущенной по жилету, болтался маленький золотой футбольный мяч.

– Здравствуйте, – приветливо сказал он.

Том перестал качать и поднял голову.

– Здравствуйте.

Незнакомец запустил пальцы в коротко подстриженные седеющие волосы.

– Вы, случайно, работу не ищете?

– Конечно, ищем, мистер. Во все норы заглядываем.

– Персики умеете собирать?

– Не приходилось, – ответил отец.

– Мы всё умеем, – быстро проговорил Том. – Мы на всякий сбор пойдем.

Незнакомец потрогал пальцем золотой мячик на цепочке.

– Ну что же, еще миль сорок проедете к северу, там работы сколько угодно.

– Вот и хорошо, – сказал Том. – Вы нам объясните, как туда попасть, и мы вскачь понесемся.

– Поезжайте к северу до Пиксли – это тридцать пять – тридцать шесть миль. А оттуда на восток еще миль шесть – восемь. Спросите, где ферма Хупера. Там работы много.

– Так и сделаем.

– А где еще есть желающие, не знаете?

– Ну как не знать, – сказал Том. – В лагере около Уидпетча таких много найдется.

– Поеду туда. У нас большой набор. Значит, не забудьте: от Пиксли к востоку, и так и держите до самой фермы.

– Есть, – сказал Том. – Большое вам спасибо, мистер. Мы очень нуждаемся в работе.

– Ладно. Поезжайте, не задерживайтесь. – Он перешел дорогу, сел в свою открытую машину и укатил к югу.

Том налег на ручку насоса.

– По двадцать раз будем, – крикнул он. – Раз, два, три, четыре… – После двадцати за насос взялся Эл, потом отец, потом дядя Джон. Камера вздулась, стала пухлой и гладкой. Три раза, по двадцати каждый. – Теперь давайте посмотрим, – сказал Том.

Эл опустил переднюю ось, убрал домкрат.