Джон Стейнбек - Гроздья гнева

– Ну, может, тебя в другом месте разыскивают. Молчи лучше.

Подрядчик снова повернулся к толпе мужчин.

– Вы этих красных сволочей не слушайте. Они смутьяны, с ними только свяжись, потом беды не оберешься. Ну, поехали в Туларе, я вас всех возьму на работу.

Ему никто не ответил.

Понятой сказал:

– Поезжайте, советую. – Жидкая улыбочка снова появилась у него на лице. – Отдел здравоохранения распорядился очистить этот лагерь. А если у вас тут еще красные водятся – смотрите, как бы с кем беды не случилось. Поезжайте-ка вы в Туларе. Здесь все равно сидеть нечего. Я вам по-дружески советую. А если не уедете, придут сюда молодцы, да еще, может, не с пустыми руками…

Подрядчик сказал:

– Я же говорю, мне люди нужны. Не хотите работать – как знаете.

Понятой улыбнулся:

– Если не хотят работать, тогда им в нашем штате делать нечего. Мы их живо отсюда выпроводим.

Флойд, точно окаменев, стоял рядом с понятым, а большие пальцы Флойда были зацеплены за пояс. Том посмотрел на него украдкой и тут же опустил глаза.

– Вот и все, – сказал подрядчик. – В округе Туларе нужны люди, работы много.

Том медленно поднял глаза и увидел руки Флойда с набухшими на кистях жилами. Руки Тома тоже приподнялись, и большие пальцы зацепились за пояс.

– Да, это все. Чтобы завтра к утру здесь ни души не было.

Подрядчик сел в машину.

– Ну, – сказал понятой Флойду, – садись. – Он протянул огромную ручищу и взял Флойда за левый локоть.

Флойд вырвался и в ту же секунду занес правую руку. Он ударил кулаком в мясистую физиономию и кинулся наутек, петляя между палатками. Понятой зашатался, Том подставил ему ногу. Понятой упал и перевалился на бок, хватаясь за револьвер. Флойд бежал, то скрываясь за палатками, то снова появляясь на виду. Понятой выстрелил лежа. Женщина, стоявшая у одной из палаток, пронзительно вскрикнула и посмотрела на свою размозженную руку. Костяшек не было, пальцы висели точно на ниточках, мякоть руки стала белая, бескровная. В дальнем конце лагеря мелькнула фигура Флойда, мчавшегося к ивняку. Понятой сел, снова поднял револьвер, но в эту минуту из толпы вышел преподобный Кэйси. Он ударил понятого ногой по шее и отступил назад, глядя на бесчувственное грузное тело.

Послышался рев мотора, и «шевроле» вылетел на дорогу, оставляя позади себя облако пыли. Он свернул к шоссе и вскоре исчез из виду. Женщина все еще смотрела на свою искалеченную руку. По краям раны мелкими каплями выступила кровь. Из горла у женщины вырвались прерывистые вопли и истерический смех, становившийся с каждой минутой все громче и громче.

Понятой лежал, уткнувшись открытым ртом в пыль.

Том поднял револьвер, вынул магазин и швырнул его в кусты, потом вытряхнул патрон из канала ствола.

– Такому нельзя давать оружие в руки, – сказал он и бросил револьвер на землю.

Женщину с искалеченной рукой окружила толпа, она плакала, истерически взвизгивая.

Кэйси подошел к Тому.

– Уходи, – сказал он. – Ступай в ивняк и пережди там. Он не знает, кто его ударил, а твою подножку видел.

– Никуда я не пойду, – сказал Том.

Кэйси вытянул шею и прошептал ему на ухо:

– У тебя возьмут отпечатки пальцев. Ты нарушил обязательство. Ушлют назад в тюрьму.

Том еле слышно перевел дух:

– А черт! Я совсем забыл.

– Живо, – сказал Кэйси. – Пока он не очнулся.

– Прихватить бы с собой револьвер, – сказал Том.

– Нет. Не надо. Если все обойдется, я тебе свистну четыре раза.

Том не спеша отошел в сторону, потом прибавил шагу и вскоре исчез среди ив, стоявших вдоль речки.

Эл подошел к лежащему на земле понятому.

– Вот это я понимаю, – с восхищением сказал он. – Здорово ты его!

Люди все еще смотрели на распростертое тело. И вдруг где-то далеко послышался вой сирены; он взлетел кверху, быстро сошел на нет, потом сирена взвыла еще раз, уже ближе. Людей охватило беспокойство. Они потоптались на месте и вскоре разошлись в разные стороны, каждый к своей палатке. Около понятого остались только Эл и проповедник.

Кэйси повернулся к Элу.

– Уходи отсюда, – сказал он. – Иди к себе в палатку. Ты знать ничего не знаешь.

– Да? А ты сам как?

Кэйси усмехнулся:

– Надо же кому-то брать на себя вину. Детей у меня нет. Посадят в тюрьму, ну посижу там, только и всего. Ведь от меня все равно никакой помощи вам нет.

Эл сказал:

– Это еще не причина, чтобы…

– Ступай, ступай, – резко перебил его Кэйси. – Нечего тебе впутываться в это дело.

Эл ощетинился:

– Я не позволю собой командовать!

Кэйси тихо проговорил:

– Если ты влипнешь, твои все пострадают, вся семья. На тебя я плевал. А вот как бы отцу и матери не пришлось пострадать из-за этого. И Тома могут опять отправить в Мак-Алестер.

Эл поразмыслил.

– Ладно, – сказал он. – А все-таки ты порядочный дурак.

– Ну и пусть дурак, – сказал Кэйси. – А что тут такого?

Сирена не переставала завывать, и с каждым разом вой ее слышался все ближе и ближе. Кэйси опустился на колени рядом с понятым и перевернул его на спину. Тот застонал и наморщил лоб, силясь приподнять веки. Кэйси вытер пыль с его губ. Люди сидели по своим палаткам, опустив по́лы у входа. В заходящем солнце воздух казался красным, а серые брезентовые палатки точно отлитыми из бронзы.

На шоссе взвизгнули шины, и к лагерю быстро подкатил открытый «форд». Из него выскочили четверо мужчин с винтовками. Кэйси встал и подошел к ним.

– Что здесь происходит?

Кэйси сказал:

– Я избил его.

Один из приехавших подошел к понятому. Тот уже пришел в себя и приподнимался на локте, пытаясь сесть.

– Что здесь случилось?

– Да вот, – сказал Кэйси, – он тут разбушевался, я его ударил. Он стал стрелять – ранил женщину. Тогда я его еще раз ударил.

– А с чего все началось?

– Я ему надерзил, – ответил Кэйси.

– Садись в машину.

– Ладно, – сказал Кэйси и сел на заднее место. Двое из приехавших помогли понятому подняться на ноги. Он осторожно потрогал шею. Кэйси сказал:

– Вон в той палатке женщина кровью истекает от его меткой стрельбы.

– Успеется. Майк, кто тебя ударил – вот этот?

Еще не придя в себя как следует, понятой тупо уставился на Кэйси.

– Что-то не узнаю.

– Я самый, – сказал Кэйси. – Ты спутал – не на того напустился.

Майк медленно покачал головой.

– Нет, по-моему, это не он. Ой, тошнит!

Кэйси сказал:

– Я не буду сопротивляться. Вы лучше посмотрите, что с женщиной.

– Где она?

– Вон там.

Старший из понятых зашагал к палатке, не выпуская винтовки из рук. Подойдя туда, он спросил что-то, потом вошел в палатку и вскоре вышел. Вернувшись к машине, он сказал с оттенком гордости:

– Что сорок пять калибров могут наделать! Ей наложили жгут. Врача мы пришлем.