Бана - Кадамбари

Впрочем, ты стоек от природы, да и отец твой не пожалел трудов на твое воспитание, а богатство и власть ослепляют лишь тех, у кого непостоянно сердце и недостает мудрости. Так что говорил я все это, не сомневаясь в твоих достоинствах. Повторяй себе, однако, снова и снова: даже мудрого и знающего, великодушного и благородного, стойкого и решительного человека злодейка Лакшми может сделать дурным царем. А теперь прими мои благословения и готовься к счастливому часу помазания в наследники престола, о котором распорядился твой отец. Возложи на себя бремя царствования, завещанное тебе твоими предками! Пригни головы недругов и возвысь своих родичей! А став наследником, отправляйся на завоевание всех стран света и вновь покори землю, украшенную семью континентами {202} 202 …землю, украшенную семью континентами… — См. примеч. 184. , как прежде покорил ее твой отец! Сейчас тебе самое время утвердить в мире свое могущество. Ибо всесильно слово царя, утвердившего свое могущество, как всесильно слово мудреца, проницающего три мира».

Так сказав, Шуканаса умолк. И его безупречным наставлением Чандрапида словно бы был разбужен, омыт, пропитан, очищен, освящен, помазан, просветлен, увенчан, украшен. Пробыв у министра немалое время, он с радостным сердцем возвратился к себе во дворец.

Прошло несколько дней, и в счастливый час, когда домашний жрец приготовил все необходимое для торжественного обряда, Тарапида в присутствии Шуканасы и многих тысяч вассальных царей своими руками поднял священные кувшины и окропил сына водой помазания, взятой со всех мест святого паломничества, из всех рек и всех океанов, водой, омывшей все на свете растения, все плоды, все породы земли, все драгоценные каменья, водой, смешанной со слезами отцовской радости и очищенной благими гимнами. И в этот час царская слава, не покидая Тарапиду, приникла к влажному от помазания телу Чандрапиды, подобно тому как лиана льнет к новому дереву, не оставляя старого. Затем царица Виласавати, подле которой стояли жены гарема, ликуя всем сердцем, умастила Чандрапиду с головы до ног благоуханной, белой, как лунный свет, сандаловой мазью. Голову царевича убрали белыми, только что распустившимися цветами, грудь расписали узорами светлой пасты, уши украсили стеблями травы дурвы. Он надел белое, как блеск луны, шелковое платье, отороченное длинной бахромой, жрец повязал ему на запястья шелковые шнурки-амулеты, а на грудь повесил ожерелье из семи больших жемчужин, скрепленных лотосовой нитью, которое казалось воплощением царской славы или семью звездами Большой Медведицы, явившимися взглянуть на его торжество. В белом платье, в гирлянде из белых цветов, ниспадающей с плеч до самых колен и прекрасной, как лучи солнца, он похож был на Человека-льва {203} 203 …Человека-льва… — См. примеч. 29. с белой гривой, или на гору Кайласу, с которой низвергается множество светлых ручьев, или на слона Айравату, усыпанного лотосами небесной Ганги, или на Молочный океан, весь в сверкающей пене.

Затем Тарапида, взяв в руку жезл, самолично расчистил перед Чандрапидой путь, и тот проследовал за отцом в Приемный зал и поднялся там на золотой царский трон, словно месяц на золотую вершину Меру. Когда же он сел на трон и вассальные цари воздали ему положенные почести, раздался мерный гул боевого барабана, по которому ударили золотыми палками, гул, возвещающий начало похода на завоевание мира и напоминающий рев туч в день гибели вселенной, или рокот океана при пахтанье его горой Мандарой, или шум землетрясения в конце юги, или треск молний в грозовых тучах, или гром ударов клыков Великого вепря, сотрясающий подземный мир. Мощью этого гула все три мира словно были раздвинуты, распахнуты, расширены, растерзаны, разбиты, наполнены, опрокинуты, оглушены. Скрепы, связывающие стороны света, словно бы распались. Ширясь в пространстве, этот гул привел в смятение хранителей мира. В нижнем мире он устрашил Шешу, который, как бы впитывая его в себя, поднял вверх тысячу дрожащих от ужаса капюшонов; в воздухе слоны — стражи сторон света услышали в нем вызов на бой и, выдвинув вперед бивни, начали наносить ими беспорядочные удары; в небе от этого гула заметались в страхе кони колесницы солнца; на вершине Кайласы ему ответствовал радостным ревом бык Шивы, полагая, что слышит громкий смех своего хозяина; на горе Меру, приветствуя его, глухо затрубил в хобот Айравата; в обители Ямы, придя в ярость от незнакомых звуков, буйвол бога смерти {204} 204 …буйвол бога смерти… — Ездовым животным бога смерти Ямы является черный буйвол. наклонил голову и выставил кривые рога.

Услышав грохот барабана, Чандрапида под крики приветствий: «Победа! Победа!» — сошел с трона, и в тот же миг сошла на нет слава его врагов. Он покинул Приемный зал, и, вскочив со своих кресел, роняя из порванных в спешке ожерелий жемчужины, похожие на рисовые зерна, что рассыпают по земле ради успеха военного похода, за ним двинулись тысячи царей. И был подобен он дереву Париджате, окруженному рощей дерев желаний, с которых падают белые цветы и почки, или Айравате, ступающему во главе других слонов — стражей мира, которые разбрызгивают из хоботов воду, или небесному простору, который прочерчен ливнями, или дождливому сезону с тучами, проливающими потоки воды.

Выйдя из дворца, Чандрапида взобрался на слониху, которую быстро подвел к нему погонщик, украсив ее, как это принято в начале похода, счастливыми амулетами. На пристегнутом рядом седле уселась Патралекха, а над Чандрапидой в защиту от солнца раскрылся унизанный жемчугом зонт, имеющий тысячу спиц. И был этот зонт таким же белым, как водоворот Молочного океана при пахтанье его Мандарой, и таким же прекрасным, как гора Кайласа с протянутой к ней длинной рукой Раваны {205} 205 …гора Кайласа с протянутой к ней ‹…› рукой Раваны. — См. примеч. 130. . Еще не выехав за пределы дворца, он увидел, что все вокруг залито ослепительным светом утреннего солнца, который казался сиянием его собственной славы, вспыхнувшим после помазания, и свет этот притушил яркий блеск драгоценных камней в коронах вассальных царей, ожидающих его за дворцовой оградой. Он увидел, что поверхность земли порозовела, словно бы от любви к нему, ставшему наследником царства, что небо сделалось багряным, словно со всех сторон было объято пламенем, возвещающим гибель его врагов, что день пылает красным заревом, словно пропитанный лаком, которым покрыла себе ноги земля, надевшая в его честь наряд богини царской славы.

И когда он выехал из дворцовых ворот, навстречу ему на тысячах слонов устремилось несметное множество царей, чьи имена по очереди называл назначенный ему в помощники полководец. Они торопливо склоняли перед ним в приветствии головы, и в суматохе зонты их ломались, цепляясь друг за друга, короны кренились набок, а драгоценные серьги, свешиваясь вниз, колотились об их щеки. В сопровождении свиты царей Чандрапида медленно двинулся на восток.