Исаак Башевис-Зингер - Пена

— О господи, мне же сейчас уже свечи благословлять!

И она так же стремительно выбежала из комнаты.

Раввин молился у себя во дворе, в молельне Нового города. Макс пошел туда с ним и его сыновьями, Ичеле и Мойшеле. Из-под бархатной шапочки Ичеле торчали огненно-рыжие пейсы. А у Мойшеле, шестилетнего малыша, пейсы были русые, а глаза — огромные и голубые. Оба мальчика держали в руках молитвенники.

Макс принес братишкам Циреле орехов и леденцов. Мальчишки уже пронюхали, что этот «пижон» скоро станет женихом их сестры. Они посматривали на него с любопытством и, кажется, не без опаски, но он явно им нравился.

В молельне уже горели свечи и газовые лампы, сновали хасиды в атласных кафтанах и меховых шапках, читали Песнь Песней. Увидев, что раввин привел «немца», стали подходить поздороваться.

Первым подошел реб Гецл, худощавый старик с редкой бородкой и серебряными пейсами. Длинный кафтан, на ногах — шелковые чулки. Спросил:

— Откуда вы?

Макс слегка замялся.

— Из Буэнос-Айреса.

— А где это?

— В Аргентине.

— Что за страна такая — Аргентина?

— Это в Америке.

— Нью-Йорк?

— От Буэнос-Айреса до Нью-Йорка столько же, сколько до Варшавы.

Народ с удивлением переглядывался, а реб Гецл продолжал расспросы:

— А здесь что делаете?

— К родне приехал.

— Вы с раввином родственники?

— Нет, они в Рашкове.

— Понятно…

Хасиды дочитали Песнь Песней, а потом кантор затянул «Гойду» [69] «Благодарите <���Господа>» ( др.-евр. ). Псалом 118 (по греческой нумерации 117). .

Все казалось Максу совершенно чужим, но в то же время, как ни странно, родным и знакомым. Он узнавал напев, узнавал слова, хотя и не понимал их смысла: «Иойрдей гайом боанийойс ойсей мелохо бемайим рабим… Вайицаку эл-Адойной бацар логем умимцукойсейгем йойциэйм…» [70] «Отправляющиеся на кораблях в море, совершающие работу на водах многих… И воззвали они к Господу в беде своей, и вывел Он их из несчастий их…» ( др.-евр. ). Псалмы 107 (по греческой нумерации 106):23, 28. Прочитали «Леху неранено» [71] «Воспоем» ( др.-евр. ). Молитва, которой начинают встречу субботы. , и кантор запел «Лехо дойди» [72] «Выйди, друг мой» ( др.-евр. ). Субботний гимн. . На стихе «Приди с миром, корона мужа своего» все повернулись к западной стене.

После молитвы евреи подходили к Максу, поздравляли его с субботой.

«А ведь я для них не чужой!» — удивлялся Макс.

В Германии, Англии, Аргентине он чувствовал себя чужаком всегда и везде: в гостинице, на загородной вилле, в театре и казино. На Рошешоно [73] Праздник наступления нового года по еврейскому календарю, отмечается в начале осени, за десять дней до Йом Кипура. и Йом Кипур Макс покупал билет в синагогу, но он там никого не знал. Это была холодная миснагедская [74] Миснагеды — приверженцы ортодоксального иудаизма, в противоположность хасидизму. синагога. Дети в ней уже не понимали еврейского, перекрикивались по-испански.

Однажды он забрел в синагогу сефардов [75] Сефарды — евреи, королевским указом 1492 г. изгнанные из Испании и первоначально поселившиеся преимущественно в Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Турции и на Балканском полуострове. Язык сефардов близок к испанскому. , которые говорили на своем языке. И вдруг (сейчас) будто вернулся в Рашков. С ним здороваются, расспрашивают, кто он, откуда приехал, чем занимается.

Подошел служка:

— Как вас зовут?

— Макс. То есть Мордхе.

— А отца как звали?

— Аврум-Нусен.

— Вы кто — койен, лейви, исроэл? [76] Койен — потомок священников, лейви — потомок храмовых служителей, исроэл — еврей, не являющийся ни койеном, ни лейви. К чтению свитка Торы в синагоге первым вызывают койена, вторым лейви, третьим исроэла.

Макс развел руками. Знакомые слова, вспомнить бы еще, что они значат.

— Ваш отец благословлял народ по праздникам? — спросил служка.

— Нет, не припомню такого.

— Он омывал руки койенам?

— Омывал? Руки? Нет.

— Стало быть, вы исроэл. Завтра вызовем вас к Торе.

Макс окончательно смутился:

— Да я уже и благословения не помню…

— Гм! Ну, раввин вам покажет в молитвеннике, оно там есть.

И служка отвернулся, пожав плечами.

— Не надо стыдиться, Мордхе, — сказал раввин. — Еврей всегда может раскаяться. «Вошов верофо лой» [77] «И вернется, и это будет исцеление его» ( др.-евр. ). Исаия, 6:10. , как говорит пророк. На то нам и дана свобода выбора, чтобы мы могли вернуться к Господу. Раскаиваться нужно даже в аду…

— Аргентина — не самая еврейская страна.

— Всевышний пребывает повсюду.

Пока Макс с раввином и его сыновьями были на молитве, квартира совершенно преобразилась! Горели свечи. Всюду прибрано, в комнатах чистота. Ребецн и Циреле переоделись. Мать — в длинном платье с арабесками, парик она то ли поменяла, то ли успела причесать. Циреле — в узком черном платье и белой блузке.

Раввин пропел «Шолойм алейхем» и «Эйшес хайл» [78] «Шолойм алейхем малахей ашорейс» — «Мир вам, ангелы-служители»; «Эйшес хайл ми йимцо» — «Жену добродетельную кто найдет» ( др.-евр. ). Гимны, которые поют перед кидушем, вернувшись из синагоги. , сказал кидуш и отлил каплю изюмного вина из своего бокала в бокал Макса. А потом Макс вместе со всеми омыл руки и произнес благословение над халой с маком. Домашняя еда оказалась отменной: рубленая селедка, рис, бульон, мясо и морковный цимес. В перерывах между блюдами раввин пел змирес, и сыновья дружно подпевали звонкими голосами.

Мать и дочь чинно сидели за столом. Циреле строила Максу глазки, то подмигивала, то качала головой, то улыбалась, то становилась серьезной. А ребецн поглядывала хмуро, неприветливо, даже зло. Раввин давно обращался к Максу на «ты», но его супруга упорно продолжала выкать.

Когда поели и благословили Всевышнего, хозяин стал расспрашивать гостя о странах, где тому довелось побывать. В Буэнос-Айресе есть раввин? Он носит бороду и пейсы? Ну, а в Лондоне, а в Париже? А синагоги, молельни, ешивы там есть? Макс толком не знал, что ответить, но припомнил, что ешива есть в Нью-Йорке.

Раввин погладил бороду.

— Коцкий ребе [79] Менахем-Мендл из Коцка (1787–1859) — основатель одного из течений в хасидизме, отличавшегося крайней строгостью и аскетизмом. говорил: «Тора странствует по свету».

— А миква есть в Буэнос-Айресе? — вмешалась ребецн.

— Даже не знаю.

— Если нет, там все дети незаконнорожденные.

Раввин задумался.

— Нет, такие дети не являются незаконнорожденными, — возразил он жене. — Наверно, все-таки есть. Где живут евреи, обязательно должна быть миква.

— Да, ребе, наверно, есть.

— Я туда свою дочь ни за что на свете не отпущу! — заявила ребецн.