Эжен Сю - Зависть

Он испытывает подъем узника, вдруг вырвавшегося на свет и свободу, но лечение должно продолжаться. Не умерится ли теперь порыв его молодого воображения? И, может быть, завтра, когда первая экзальтация пройдет и он лучше станет понимать, какие героические силы он должен черпать в зависти, Фредерик вспомнит, без сомнения, с большой горечью, свою мрачную попытку убить Рауля де Пон-Бриллана. Благородное и обильное искупление - единственное, что может изгладить угрызения, которые отчасти толкали юношу на самоубийство. Нет, я еще не могу покинуть этого ребенка, я слишком много сердца вложил в это дело. Мне надо остаться, остаться. И каждый день находиться в тесном контакте с Мари, видеться с ней наедине. Она пришла ко мне одна, поздно вечером, в милом домашнем одеянии, память о котором сжигает и опьяняет меня и преследует даже во сне, когда я хочу забыться и отдохнуть.

И все же Давид погрузился в сумбурный сон - велики были волнение и усталость этого дня.

Занималась заря.

Давид подскочил, разбуженный громким стуком в дверь. Послышался испуганный голос Фредерика:

- Господин Давид, откройте, откройте ради Бога!

Давид, наспех одевшись, отворил дверь.

Он увидел бледного Фредерика с взволнованным лицом.

- Что случилось? - спросил Давид.

- Ах, мой друг, какое несчастье!

- Несчастье?

- Луара… Наводнение, как говорили вчера рабочие-кирпичники.

- Разлив! Это ужасно! Боже мой, что за катастрофа, что за катастрофа!

- Пойдемте, пойдемте, мой друг. С поляны леса уже не видно больше Валя - на его месте образовалось озеро.

Давид и Фредерик поспешно спустились. В комнате для занятий они увидели госпожу Бастьен, которая тоже встала рано.

Маргарита и садовник испуганно стонали.

- Вода нас зальет, дом будет снесен, - причитали они.

- А бедняки Валя, - сказала мадам Бастьен с глазами, полными слез, - их дома разобщены. Теперь их затопило, а несчастные, которых наводнение застигло ночью, даже не успели убежать.

- Тогда мадам, следует прежде всего побеспокоиться о людях Валя, - решил Давид. - Здесь же нет никакой опасности.

- Но вода уже в четверти лье отсюда! - воскликнула Маргарита.

- И она все поднимается, - добавил Андре.

- Не тревожьтесь, мадам, - повторил Давид, - я уже достаточно изучил местность со дня приезда сюда и уверен, что каким бы сильным не было наводнение, оно никогда не достигнет этого дома. Он стоит на высоте.

- А фермеры Валя? - спросил взволнованный Фредерик.

- Наводнение должно было затопить дом Жана-Франсуа, арендатора. Это хороший, славный человек, - пояснила Мари. - Его жена, его дети погибнут.

- Далеко ли его ферма? - поинтересовался Давид.

- В полулье отсюда, в низине долины. С поляны леса, который возвышается над местностью, ее можно было видеть. Увы! Ничего теперь не видно, кроме воды.

- Пойдемте, мадам, - сказал Давид, - надо убедиться в происшедшем.

В одну минуту Фредерик, его мать и Давид, в сопровождении Маргариты и Андре прибежали на поляну. Как и говорила Мари, с этого возвышенного места хорошо был виден Валь.

- Какое зрелище!

В четверти лье отсюда, так далеко, насколько простирался вид, от севера до востока можно было разглядеть только поверхность мутной желтоватой воды, сливающейся на горизонте с низко нависшим небом, по которому носились подгоняемые ледяным ветром серые тучи. На западе был затоплен лес Пон-Бриллан. Вершины нескольких тополей возвышались посреди огромного бескрайнего озера, разлившегося на равнине.

Это опустошение, печальное и тихое, как могила, пугало еще больше, чем зарево большого пожара.

С минуту зрители этого бедствия стояли в оцепенении.

Давид первым оторвался от бесплодного созерцания и обратился к мадам Бастьен.

- Мадам, я сейчас вернусь.

Через несколько минут он прибежал, неся подзорную трубу, которой он столько раз пользовался в своих путешествиях.

- Водяные испарения мешают рассмотреть местность, особенно вдали, - сказал Давид. - В каком направлении находится ферма, о которой вы говорили?

- В направлении тех тополей, слева г-н Давид, - ответила Мари.

Воспитатель направил свою трубу в указанное место и несколько минут внимательно вглядывался. Затем он воскликнул:

- Ах, несчастные!

- О, небо! Они погибли? - испугалась Мари.

- Вода уже достигла половины кровли их дома, - ответил Давид. - Они уцепились за дымовую трубу на крыше, я вижу мужчину, женщину и троих детей.

- Боже мой, - простонала Мари, подняв к небу глаза, - спаси их, пожалей!

- И никакого средства им помочь! - воскликнул Фредерик. - Можно только лить слезы над таким несчастьем!

- Бедный Жан-Франсуа, такой славный человек! - сказал Андре.

- Видеть, как погибают с ним трое маленьких детей… - добавила с рыданием Маргарита.-

- Давид, спокойный, молчаливый и сосредоточенный, каким всегда он бывал в минуты опасности, резким движением сложил подзорную трубу и, казалось, что-то обдумывал; все взгляды были устремлены на него. Вдруг лицо его озарилось и властным тоном, свидетельствующим о решительности, отличающей человека, привыкшего распоряжаться, он спросил Мари:

- Мадам, вы позволите мне отдать распоряжения? Идут драгоценные минуты:

- Все будут повиноваться вам, как мне, г-н Давид.

- Андре, - сказал Давид, - запрягите лошадь в телегу.

- Хорошо, г-н Давид.

- На пруду, который рядом с домом, я видел лодку. Она еще там?

- Да, месье Давид.

- Ее можно погрузить на телегу?

- Конечно, месье Давид.

- Мы с Фредериком поможем вам. Идите запрягайте лошадь, а мы сейчас придем.

Андре направился в конюшню.

- Теперь, мадам, нужно принести несколько бутылок вина и одеяла. Мы заберем это в лодку, так как несчастные, если мы их спасем, умирают от голода и жажды. Надо приготовить постели и разжечь сильный огонь, чтобы прибыв сюда, они смогли получить все необходимое. Теперь, Фредерик, идем помогать Андре и отправимся скорее к пруду.

Давид с Фредериком ушли, а мадам Бастьен примялась хлопотать, стремясь исполнить его распоряжения.

Фредерик и Давид быстро приехали на берег пруда.

- Друг мой, - сказал юноша с горящими от нетерпения глазами, - мы спасем этих несчастных, правда?

- Надеюсь, но опасность очень велика. Пройдя спокойную воду, мы войдем в течение разлива, быстрое, как поток.

- Нам не важна опасность, мой друг!

- Но надо знать ее, чтобы победить. Скажите теперь, - добавил Давид с волнением, - не полагаете ли вы, что так великодушно подвергая опасности свою жизнь, вы более достойным образом искупите дурной поступок, который хотели совершить, нежели покончив жизнь самоубийством?

Румянец, заливший лицо Фредерика, дал понять Давиду, что он правильно понял юношу.

В это время телега съехала с дороги, чтобы свернуть к пруду.