Эжен Сю - Зависть

Говоря так, Давид внимательно осматривал все снаряжение лодки. Он заменил одну из уключин и для большей верности привязал к ним весла таким образом, что ими можно было грести свободно, и в то же время они не могли выскользнуть из рук Фредерика даже в случае сильного потрясения.

Пятиминутный отдых подходил к концу, как вдруг Фредерик удивленно вскрикнул. Лицо его побледнело и перекосилось.

Давид поднял голову и посмотрел туда, куда устремил взгляд его воспитанник. И вот что он увидел.

Река, особенно разливавшаяся на севере и на востоке, была ограничена на западе кромкой леса Пон Бриллан, самые высокие деревья на опушке наполовину скрылись под водой.

Лес частично вдавался в затопленный Валь, образовывая мыс, возвышавшийся над водной поверхностью.

Фредерик заметил выплывшую из-за деревьев длинную пирогу, идущую против течения. Она была светло-желтого цвета. На скамьях сидело шесть гребцов в замшевых куртках и красных шапках. Патрон находился сзади и управлял оттуда пирогой. Оказалось, что он выполнял распоряжения молодого человека, стоявшего на одной из скамей. Положив руку в карман своего светлого макинтоша, он указывал другой рукой на точку, которая оказалась нечем иным, как затопленной фермой, ибо в этой части Валя не находилось других построек.

Лодка Давида плыла далеко от пироги, и он не мог различить лица молодого человека, руководившего гребцами. Но по выражению глаз Фредерика он догадался, что хозяином пироги был Рауль де Пон-Бриллан.

Присутствие маркиза на месте катастрофы объяснялось известием от жандарма, который ездил в замок за помощью и попался тогда на глаза Давиду и Фредерику.

При виде Рауля де Пон-Бриллана Фредерик сильно вздрогнул, Давид почувствовал изумление и удовольствие одновременно. Встреча с молодым маркизом казалось волей провидения. Бросив пронзительный взгляд на своего ученика, Давид спросил:

- Фредерик, вы узнали маркиза де Пон-Бриллана?

- Да, мой друг, - медленно ответил юноша.

И продолжал горячими и беспокойными глазами следить за маневрами пироги, которая, очевидно, собиралась достичь фермы, находившейся на большом расстоянии. Поэтому шесть гребцов должны были поторапливаться.

- Ну, Фредерик, - сказал твердым голосом Давид, - г-н де Пон-Бриллан, как и мы, направляется к затопленной ферме, чтобы оказать помощь несчастным. Это великодушно и мужественно с его стороны. В этот момент можно завидовать молодому маркизу!

- О, я буду там раньше его! - воскликнул возбужденным Фредерик.

- За весла, мой мальчик! В последний раз подумайте о вашей матери и - вперед! Час наступил!

И, сказав так, Давид отцепил багор от ветвей дерева, у которого они отдыхали.

Лодка, приведенная в движение яростными ударами весел, через несколько минут достигла быстрого течения, которое надо было пересечь, чтобы доплыть до фермы.

Тут началась страшная, упорная борьба со стихией. Пока Фредерик греб с невероятной энергией, бросая время от времени взгляды на пирогу маркиза, Давид, стоя на носу лодки, с необычайной ловкостью и присутствием духа предохранял ее от столкновений с плывшими навстречу предметами.

Они подплыли к ферме уже настолько, что можно было отчетливо разглядеть несчастных, собравшихся на гребне крыши. Вдруг огромный стог соломы, унесенный водой, надвинулся прямо на лодку, которая вильнула в сторону.

- Гребите быстрее! - крикнул Давид. - Нам нужно избежать столкновения. - Сын мадам Бастьен повиновался.

Нос лодки уже выдался за точку, где должны были перекреститься пути стога и лодки, как внезапно Фредерик, желавший грести с большим размахом и силой, откинулся назад; от резкого движения правое весло сломалось. Лодка закрутилась на месте, а нависший стог уже готовился опрокинуть ее…

Давид сильно оттолкнул его багром и крикнул Фредерику:

- Гребите веслом, которое у вас еще осталось!

Фредерик молча повиновался. Лодка снова вильнула, освобождая стогу проход, и в результате получила лишь легкий толчок от проплывавшей мимо массы.

Пока все это происходило с молниеносной быстротой, Давид схватил со дна лодки запасное весло и снова привязал его к уключине, приказав Фредерику, еще взволнованному опасностью, которой они едва избежали:

- Беритесь за весла и вперед! Пирога нас нагоняет.

Фредерик взял весла и бросил горящий взгляд на пирогу маркиза.

Она направлялась прямо к ферме по течению, тогда как лодка Давида и Фредерика пересекала его. Если предположить, что их скорость равна, то, следуя под прямым углом, они должны были встретиться на ферме.

Но, как мы уже сказали, хоть пирога и шла вверх по течению, однако ее приводили в движение шесть крепких парней. К тому же она имела преимущество из-за случая со стогом, едва не ставшего роковым для лодки.

Фредерик, видя, что судно маркиза приближается, настолько разволновался, что почувствовал необычайный прилив сил. Можно сказать, что он передал свой лихорадочный пыл неодушевленным предметам, и что легкое суденышко дрожало от нетерпения, как и он сам, и весла получили от него не только энергию, но и жизнь. Так точно, согласованно, словно разумные существа, они повиновались движениям Фредерика. Сам Давид, изумленный этой невероятной энергией, продолжал наблюдение за стихией и время от времени бросал сияющий взгляд на своего воспитанника, догадываясь о героическом соревновании.

Вдруг Фредерик издал радостный возглас: их лодка находилась уже в двадцати пяти шагах от фермы, тогда как пирога маркиза была лишь в ста шагах от нее.

Внезапно раздался протяжный крик ужаса и сильный грохот, перекрывший шум воды.

Часть крыши с треском обвалилась, увлекая за собой доски и черепицу.

Теперь вся семья арендатора, сгрудившаяся возле печной трубы, имела под ногами только обломки крыши, которые тоже едва держались, медленно раскачиваясь. Еще немного - и остатки кровли рухнут в воду. Несчастные представляли собой зрелище, достойное кисти Делюга.

Полуодетый отец - бледный, с посиневшими губами, с диким взглядом - уцепился левой рукой за уже качающуюся трубу. Двое маленьких детей крепко обнимали его за шею, сидя у него на плечах. На правую руку фермера была намотана веревка, с помощью которой он удерживал свою жену, обвязав ее вокруг поясницы - несчастная от ужаса и усталости потеряла почти всякое соображение. Только материнский инстинкт заставлял ее прижимать обеими руками к груди младенца. Чтобы лучше удержать его, она зажала конвульсивным движением в зубах край юбки, в которую наспех запеленала ребенка.

Агония несчастных длилась уже более пяти часов. Казалось, они уже ничего не видели и не слышали.

Когда лодка подошла к ним довольно близко, Давид крикнул: