Эжен Сю - Зависть

- Мадам, - проговорил Давид, - лодка рассчитана на пятерых. Мы можем спасти мужчину, женщину и троих детей. Если же вы поплывете с нами, мы будем вынуждены оставить погибнуть отца, мать или детей!

После этих слов мадам Бастьен уступила, не споря:

- Поезжай один, сын.

Обливаясь слезами, мать и сын обнялись в последний раз.

Фредерик обернулся и посмотрел на Давида, который, невзирая на твердость характера, не мог скрыть волнения.

- Мама, а он? - спросил Фредерик, указывая на своего друга.

- Спасите его тело, как спасли его душу, - воскликнула молодая женщина, судорожно прижав Давида к своей трепещущей груди. - Возвратите его мне… или я умру.

Давид тоже обнял целомудренно и нежно молодую мать, которая видела, что ее сын идет навстречу опасности.

В этом чистом объятии он прижал к сердцу свою сестру.

Затем, взяв Фредерика за руку, он устремился вслед за телегой. Оба бросили на бегу последний взгляд на мадам Бастьен, силы которой подошли к концу. Она упала на скамью, разбитая волнением.

Когда приступ слабости прошел, Мари встала и следила взглядом за своим сыном и Давидом до тех пор, пока они не скрылись.

Через четверть часа лодку сгрузили с телеги и спустили на воду.

- Андре, останьтесь с телегой на этом крутом берегу - приказал Давид. - Несчастные, которых мы хотим спасти, будут изнурены и не дойдут до дома мадам Бастьен.

- Хорошо, месье Давид, - сказал старик и добавил с волнением: - Мужайтесь, бедный Фредерик.

- Дитя мое, - обратился к нему Давид в тот момент, когда они собирались отплыть от берега, - что бы приготовиться ко всему, сделайте, как я: снимите обувь и одежду, только накиньте ее на плечи для защиты от холода. Что бы ни произошло; не занимайтесь мною - я очень хороший пловец. Желая меня спасти, вы погубите нас обоих. Садитесь на весла и гребите сильно, но не торопливо, берегите свои силы. Я встану на носу, буду измерять глубину и следить за встречными предметами. Спокойствие, твердость - и все будет хорошо.

Лодка отошла от берега.

Отвага, энергия, сознание благородства придали Фредерику силы, потерянные за время его долгого морального кризиса.

Его красивые черты оживились энтузиазмом, глаза были прикованы к Давиду, ловя его малейшие распоряжения. Сын мадам Бастьен греб мощно и быстро. При каждом ударе весел лодка равномерно продвигалась вперед.

Давид стоял на носу, выпрямившись во весь свой высокий рост, черные волосы трепал ветер. Он переводил взгляд с фермы, почти полностью затопленной, на воду, высматривая предметы, могущие явиться препятствием для их суденышка. Осторожный и хладнокровный Давид выказывал нерушимое спокойствие.

Несколько минут лодка шла легко и ровно, не встречая препятствий, но вдруг наставник закричал:

- Весла вверх!

Фредерик выполнил этот приказ и спустя мгновение лодка остановилась.

Давид, перегнувшись через борт, зондировал багром воду, которая, как он заметил, пузырилась в этом месте. Так происходит, когда под водой находится какое-нибудь препятствие.

В самом деле, Давид убедился, что лодка застряла над затопленными ивами. Если бы он не увидел опасности и лодка продолжала бы идти полным ходом, ее днище могло быть продырявлено острым суком или верхушкой дерева. Оттолкнувшись багром от ствола, Давид повернул лодку в сторону от опасного места.

- Возьмем немного левее, Фредерик. Нам надо добраться до тех затопленных тополей. Когда мы доплывем туда, то попадем в поток наводнения, который уже дает себя чувствовать здесь, хотя мы еще в спокойной воде.

Через несколько минут Давид распорядился:

- Весла вверх!

После этого наставник, наклонившись, зацепил крюком багра ветви затопленного тополя, одного из тех, к которым они направлялись. Лодка остановилась.

- Как? Мы остановились, месье Давид? - удивился юноша.

- Вам надо немного отдохнуть, дитя мое, и выпить несколько глотков вина-

Давид откупорил бутылку и протянул ученику.

- Что, отдыхать? А несчастные ждут нас!

- Дитя мое, вы запыхались, ваш лоб покрылся потом, силы уменьшаются… Я это чувствую по неровным ударам ваших весел. У нас есть еще время - вода больше не поднимается. Я заметил это по некоторым признакам. Нам скоро понадобятся вся наша энергия, все силы. Пять минут отдыха, устроенного вовремя, могут спасти жизнь этих людей и нашу собственную. Ну, выпейте немножко вина.

Фредерик последовал его совету и нашел его хорошим, так как он не осмеливался признаться Давиду, что уже чувствует тяжесть в руках и оцепенение, которое всегда наступает после интенсивной работы мускулами.

Во время этой вынужденной остановки наставник и ученик созерцали с безмолвным ужасом окружавшую их картину.

Со своего места они могли объять взглядом огромную водную территорию, уже не такую спокойную, по которой они плыли до сих пор, а быструю и пенящуюся, как горный поток.

Эта вода так шумела, что Фредерик и Давид, сидевшие в лодке, вынуждены были повышать голос, чтобы слышать друг друга.

Вдали линия воды сливалась с хмурым небом.

В ста шагах от лодки находилась ферма Жана-Франсуа.

Крышу ее почти затопила река. К этому времени подъем ее прекратился и можно было смутно различить очертания человеческих фигур, сгрудившихся возле трубы.

Каждую минуту на небольшом расстоянии от лодки, предохраняемой от толчков тремя тополями, служившими ей природным молом [10] Сооружение возводимое в море у гавани для защиты порта от волн. , проносились различные обломки, уносимые потоком, который сейчас предстояло пересекать Фредерику и Давиду.

Тут вертелись балки, бревна, обломки деревянных строений, скирды сена, целиком подхваченные и смытые водой, крестьянская мебель и утварь, перья, матрасы, бочки. Иногда посреди этой мешанины попадались животные. Одни уже утонули, другие еще бились на поверхности и скоро исчезали под водой. Странный контраст представляли собой домашние утки, спокойна плавающие в этом хаосе.

Давиду и Фредерику надо было пробираться между этим плавающим хламом, чтобы достичь фермы.

И тут опасность становилась неизбежной. Фредерик чувствовал это. Бросив горестный взгляд на окружающие их запустение и разгром, он сказал решительным голосом:

- Вы были правы, мой друг, сейчас понадобятся все наши силы и энергия. Этот отдых был необходим. Но есть нечто пугающее в отдыхе, когда перед глазами такое зрелище.

- Да, Фредерик, нужно мужество, чтобы отдыхать здесь. Слепая храбрость не видит или не хочет видеть опасности. Храбрость же обдуманная хладнокровно смотрит ей в лицо, и она почти всегда бывает преодолена. Не передохни мы сейчас, наши силы изменили бы нам среди бурного течения, и гибель стала бы неизбежной.