Эжен Сю - Зависть

Мари отвлеклась от чтения и остановила взор на спасителе своего сына, внимательно рассматривая его.

Постепенно молодая женщина почувствовала, что глаза ее увлажняются, грудь начала взволнованно вздыматься и легкая краска проступила на лбу.

В этот момент Давид случайно поднял глаза и встретился взглядом с Мари. Та тотчас потупилась и стала пунцовой.

В другой раз Давид сидел за фортепьяно, аккомпанируя Мари и Фредерику, которые пели дуэтом. Молодая женщина хотела перевернуть листок партитуры, и у Давида мелькнула такая же мысль. Их руки встретились…

При этом соприкосновении она вздрогнула, как от удара током, вся кровь прихлынула к ее сердцу и туман застлал глаза.

Несмотря на эти знаменательные признаки, молодая женщина спала в то время чистым и безмятежным сном.

Так прошел весь декабрь. Накануне Нового года Давид, Мари и ее сын собирались выйти из дома, чтобы оказать напоследок еще кое-какую помощь своим подопечным. Но Маргарита задержала хозяйку, вручив ей только что доставленное письмо.

При виде почерка на конверте Мари не смогла скрыть изумления и тревоги. Письмо пришло от месье Бастьена и заключало в себе следующее:

« Моя супруга, которой я не слишком доволен! Дела в Берри будут завершены раньше, чем я думал: Я скоро приеду в Пон-Бриллан с моим кумом Бриду, который занят сверкой счетов. Мы заедем на ферму, где остановимся на несколько дней. Бриду поможет мне оценить причиненный наводнением ущерб и ту помощь, которая мне причитается от правительства, как потерпевшему. Надо, чтобы несчастье хоть в чем-то приносило пользу.

Мы приедем к обеду.

Особенно желательно, чтобы на столе дымилось жаркое из баранины с чесночным соусом, щи, которые я очень люблю, соленая свинина и колбаса из Блуа.

N. В. Я приеду в очень плохом настроении и весьма буду расположен надрать уши своему сыну, если его меланхолия и барские замашки еще дают себя знать.

Ваш муж Жак Бастьен.

Р. Б. Бриду любит такой же сыр, как и я. Скажите Маргарите, чтобы она обо всем позаботилась».

Мадам Бастьен все еще находилась в состоянии огорчения, которое причинило ей известие о неожиданном приезде мужа, когда какой-то шум, все более усиливающийся, вывел ее из задумчивости.

Можно было подумать, что перед домом собралась большая толпа.

Прибежала Маргарита, взволнованная и радостная, и воскликнула:

- Ах, мадам, идите посмотрите! Идите скорее!

Удивляясь все больше, Мари машинально последовала за служанкой.

День стоял ясный, ярко светило зимнее солнце.

Выйдя в сени и отворив дверь, Мари увидела около сотни человек - мужчин, женщин, детей, выстроившихся позади маленького садика. Почти все были одеты в грубую, но теплую и новую одежду.

Этот кортеж заканчивался телегой, усыпанной сосновыми ветками, на которой лежала небольшая плоскодонная лодка, похожая на ту, которую так мужественно использовали во время наводнения Фредерик в Давид.

Позади телеги находилась пустая коляска, запряженная четырьмя лошадьми. На козлах сидел кучер в ливрее маркиза де Пон-Бриллана, а на запятках стояли два лакея.

Во главе процессии находился Жан-Франсуа. Он держал за руки двоих детей, а самый маленький резвился на руках матери-

При виде мадам Бастьен арендатор приблизился.

- Здравствуйте, Жан-Франсуа, - сказала сердечно молодая женщина, - чего хотят эти славные люди, которые вас сопровождают?

- Мы желаем говорить с г-ном Фредериком, мадам.

Мари повернулась к торжествующей Маргарите, дер» жавшейся позади нее, и распорядилась:

- Сходите за моим сыном, Маргарита.

- Это недолго, мадам. Он в комнате для занятий о месье Давидом.

Служанка отправилась к Фредерику, а Мари только тогда заметила красивый экипаж и стала размышлять, для чего он здесь.

Фредерик прибежал, не ожидая, какое зрелище ему предстоит увидеть.

- Что тебе угодно, мама?

Видя заполнившую садик толпу, он застыл на месте с изумлением и вопросительно глядя на мать.

- Дитя мое…

Но молодая мать, сердце которой сладостно забилось, была вынуждена остановиться, преодолевая волнение. Она сказала сыну, что шествие полностью состоит из тех людей, которым она, Фредерик и Давид помогали во время бедствия.

Затем Мари произнесла:

- Сынок, с тобой хотел поговорить Жан-Франсуа.

И счастливая мать отступила назад, обменявшись восхищенным взглядом с Давидом, который стоял в сенях, стараясь, не привлекать особого внимания.

Фредерик, изумление которого все возрастало, сделал несколько шагов к Жану-Франсуа, который едва сдерживал слезы:

- Месье Фредерик, мы, бедняки Валя, пришли вас поблагодарить от чистого сердца, а также вашу мать и вашего отважного друга - месье Давида. Поскольку я обязан вам больше других, - продолжал арендатор все более сдавленным голосом, указывая выразительным жестом на жену и детей, - я должен больше других, и я…

Бедняга не смог закончить, его голос заглушили рыдания. Другие рыдания ответили ему из растроганной и взволнованной толпы. Молчание, прерываемое всхлипываниями, воцарилось на несколько минут.

Фредерик, сердце которого омылось чистыми слезами, бросился на шею матери, так как хотел разделить с ней все эти свидетельства благодарности, которые глубоко тронули его.

По знаку Жана-Франсуа, вытершего слезы и пытавшегося обрести хладнокровие, несколько человек подошли к телеге, сняли с нее лодку и на руках принесли к Фредерику.

Они поставили суденышко прямо у его ног.

Это была лодка с парой крепких весел. С внутренней стороны на ее полированной поверхности была неравными буквами вырезана памятная надпись: «Бедняки Валя месье Фредерику Бастьену». Внизу стояла дата наводнения.

Жан-Франсуа, справившись, наконец, с волнением, сказал, указывая Фредерику на лодку:

- Месье Фредерик, мы все собрались, чтобы сделать эту лодку, похожую на вашу, в которой вы спасли нас. Извините нас за смелость, но мы действовали из добрых побуждений и с чувством любви преподносим вам этот скромный подарок. Когда вы будете пользоваться ею, то вспомните бедных людей Валя и других, которые навсегда сохранят признательность к вам. Они станут называть вашим именем своих малышей. Когда же они вырастут, то, в свою очередь, назовем вашим именем своих детей. А теперь, месье Фредерик, ваше имя равнозначно в этих местах имени святого… Оно священно для нас.

Фредерик не вытирал слез, которые явились прямым и столь красноречивым ответом на эту сбивчивую речь.

Тогда Давид наклонился к уху своего воспитанника и прошептал:

- Друг мой, разве это простое шествие не затмило блестящую охотничью процессию в день св. Губерта?

Фредерик повернулся к Давиду, чтобы пожать ему руку. В толпе вдруг почувствовалось движение. Она раздалась, с удивлением перешептываясь и давая проход Раулю де Пон-Бриллану.