Алексис Киви - Семеро братьев

С и м е о н и. Я тебе прощаю, но всегда собирая, всегда собирая горячие угли на твою голову.

Л а у р и. Убирайся в ад, там есть угли!

С и м е о н и. Безбожник!

Т и м о. У меня волосы дыбом встают.

Л а у р и. Что там блеет Тимо, юколаский козел с белесыми глазами?

Т и м о. Пускай, пускай. Козье молоко — штука неплохая.

Л а у р и. А?

Т и м о. Козье молоко — штука неплохая. И спасибо тебе за такую честь, большое спасибо! Вот, стало быть, что мы заслужили! Большое спасибо! Но вот тебе товар другого сорта — посмотри на своих любимчиков, Туомаса и Эро, вот они!

Л а у р и. А?

Т и м о. Посмотри на своих любимчиков, Туомаса и Эро, вот они!

Л а у р и. А?

Т и м о. Трижды только поп молебен служит, но он получает плату.

Л а у р и. Ты что-то проблеял про «товар другого сорта». Но я-то знаю, к какому сорту их отнести. Туомас — это колун, тяжелый и крепкий, смелый и благородный, а мой маленький Эро — остренький и проворный плотничий топорик. Да, он знай себе постругивает, и так бойко, бесенок, вокруг так и разлетаются меткие словечки!

Ю х а н и. Хорошо! Но не обозвал ли ты меня бестолковым петухом?

Т и м о. Он и меня козлом обозвал. Большое спасибо!

Л а у р и. Эро постругивает, но сердце у него как у настоящего мужчины.

Ю х а н и. Хорошо, хорошо! Но не обозвал ли ты меня бестолковым петухом?

Л а у р и. Я тебя еще быком безрогим обозвал.

Ю х а н и. Так-так, брат, так!..

Т и м о. Успокойся, Юхо. Он и меня козлом обозвал, но я только спасибо скажу за такую честь, потому что козел вовсе не какая-нибудь заброшенная тварь. Краснощекая фрёкен Лююти в Виэртоле не пьет ничего, кроме молока белой козы. Вот как.

С и м е о н и. Стоит ли нам, мужчинам, обращать внимание на слова пьяного?

Л а у р и. Это ты-то мужчина? Ты? Ох, дорогой брат! Да ты разревелся бы, если б увидел нечто такое, что девки не очень-то показывают мямлям вроде тебя.

Ю х а н и. Симеони, Симеони! По мне, лучше нож в сердце, чем сносить такие уколы.

С и м е о н и. Пускай, пускай, на Страшном суде увидим, кого они пронзили.

Т и м о. Нас-то ты как только не называл — и петухом и клоуном. Ну, а сам ты кто, если взяться за тебя да спросить построже?

Л а у р и. Я Лаури.

Т и м о. Ишь как! Всего-навсего паинька Лаури?

Л а у р и. Славный Лаури, и больше ничего, хотя вы и называли меня по-всякому: и барсуком, и маятником Кённи, и еще на тысячу ладов. Гм! Я не раз слыхивал от всех вас всякое такое. Но я все молчал да на ус мотал. А сейчас, черт возьми, мне хочется опорожнить свою копилку, вытрясти из нее все медяки и в лоб вам запустить! Вываливайтесь все к быкам на рога, как мешки с мякиной!

А а п о. Неужели это и впрямь Лаури, наш тихий, смирный Лаури? Кто бы мог подумать!

Ю х а н и. Ох, брат Аапо! И на доброй ниве всегда найдется полынь. Я уж давно догадывался, но только теперь узнал его душу.

Л а у р и. Заткни глотку, ты, бык Юколы!

Ю х а н и. Ради бога не зли меня больше — кровь моя закипает! Я тебя, сопляка проклятого, сейчас к быкам сброшу, а потом пусть хоть конец света, хоть последний день календаря настанет!

С и м е о н и. О горе, горе!

А а п о. Да полно вам, полно! Тут не место для драки.

Т у о м а с. Опомнись!

Ю х а н и. Он меня бессовестно облаял. Бестолковый петух!

А а п о. А апостол Павел? Так что успокойся.

Т и м о. А козел? Что ты об этом скажешь? Тысячу раз спасибо, мой брат-близнец!

А а п о. Помните, как близки мы к смерти. Братья, у меня зародилась хорошая думка! Сейчас она нам, по-моему, очень кстати. Представьте себе: этот камень — корабль в бурю, а буря — бычье стадо, что ревет и злится вокруг камня. Или взять другой пример? Пускай наш камень будет крепостью, а ее со всех сторон окружили враги с острыми копьями. И вот, коли в этой крепости нет головы, которая могла бы навести порядок и наладить оборону, то весь гарнизон будет самовольничать и метаться и крепость со всеми людьми скоро падет. С нами будет то же самое, если мы не возьмемся за ум да не наведем твердого порядка. Пусть будет один головой, и чтоб все слушались его и подчинялись его разумным словам. Усмирись, Юхани, и братьев своих укроти. Знай, что большинство из нас будет на твоей стороне и исполнит твою волю в этой осажденной крепости.

Ю х а н и. Какое наказание мы назначим тому, кто не будет меня слушаться и начнет заводить ссоры, усугубляя опасность?

Т у о м а с. Сбросим его к быкам.

Ю х а н и. Правильно, Туомас!

А а п о. Наказание крутое, но того положение требует. Я согласен с уговором.

С и м е о н и. К быкам! — как некогда поступали с великомучениками. Но сейчас не до жалости.

Т и м о. К быкам его! — таков наш закон и уговор.

Ю х а н и. Закон и уговор. Зарубите себе на носу этот страшный параграф и соблюдайте его. Вот вам мой первый приказ: пусть Лаури замолчит и сейчас же ляжет спать. А еще приказываю всем, кроме Лаури, отпить из фляги по маленькому глоточку для утешения. Да, выпьем-ка.

Л а у р и. И мне не дадут? Мне?

Ю х а н и. Ты ляжешь спать.

Л а у р и. На это и в аду времени хватит!

Ю х а н и. Один бог ведает, милый Лаури, где нам еще придется спать.

Л а у р и.

Я тебе песенку спою, зальюсь, как кларнет!

Ю х а н и. Оставь свою песню до другого раза.

Э р о. Оставь эту ребячью песенку мне.

Л а у р и. Оставим ее Юсси Юколе и затянем песню подлиннее. Станем петь и плясать, и-их!

Ю х а н и. Гляди, как бы я не приказал сбросить тебя к быкам.

Т у о м а с. Лаури, я тебя последний раз предупреждаю.

Л а у р и. Последний раз? Вот и хорошо, что хоть отвяжешься.

Ю х а н и. И мы бесчинствуем даже у самых ворот Туонелы {74} 74 Туонела — царство мертвых в эпосе «Калевала». , нечестивцы поганые!

С и м е о н и. Недаром нас бог и наказывает. О! Карай нас, секи на этом камне пыток!

Л а у р и. Да это же камень счастья, камень старика Вяйнямёйнена {75} 75 Вяйнямёйнен — бог финнов-язычников. Один из героев эпоса «Калевала». , который, говорят, был богом в Саво. Я даже руну о нем слыхал от одного веселого трубочиста. От него же я запомнил и славную проповедь. Ах, до чего складно он читал ее нам в Кунинкале, высовываясь из трубы, как из-за церковной кафедры. Губы у него красные-красные, да еще зубы скалит. Он вот так проповедовал… {76} 76 Он вот так проповедовал… — Эта пародия на церковную проповедь широко распространена в народной среде; автор значительно ее обработал.

Ю х а н и. Замолчи, зверь дикий!

Л а у р и. Теперь-то мы и возьмемся за проповеди, раз уже вдоволь напелись, да все хором, как в церкви. Я буду попом, этот камень — моей кафедрой, вы — канторами, а быки вокруг — степенной и благочестивой паствой. Но сперва рявкните-ка мне марш перед выходом. Слышите? Поп ждет!