Алексис Киви - Семеро братьев

Л а у р и. Отправимтесь-ка все вместе, рука в руке, прочь из этой голодной жизни!

Т у о м а с. Пусть исполнится наш закон — отправляйся на смерть!

Ю х а н и. Черт подери, Туомас, что ты делаешь!

Т у о м а с. Долой с камня, парень!

Ю х а н и. Ради бога, Туомас!

А а п о. Туомас уже бледнеет. Помоги нам, боже! Туомас бледнеет!

Ю х а н и. Неужто ты совершишь злодеяние? Брат, брат мой!

А а п о. Он бледнеет, как при смерти! И готов совершить злодеяние! Опомнись, Туомас, опомнись! Умоляю тебя. Вставайте все и помогите Лаури, помогите!

Т у о м а с. Прочь с дороги!

Ю х а н и. Нет, Туомас, нет!

Т у о м а с. Прочь с дороги! Ты судья, а я палач, и пусть исполнится наш приговор. Долой с камня, парень, и никакой тебе пощады!

Л а у р и. Значит, вниз, как бревно в водопад Нукари. Эгей!

С и м е о н и. Пощади его, Туомас, пощади!

Т у о м а с. Никакой пощады!

Ю х а н и. Упаси нас господь от братоубийства!

Т и м о. Да, да, не дадим Каину убить Авеля.

Т у о м а с. Он умрет!

А а п о. Опомнись!

Т у о м а с. Он умрет!

Ю х а н и. Да хранит нас небесная сила! Нет, Туомас, это никуда не годится.

Т и м о. Совсем не годится. Ведь Лаури каждому из нас — брат. Постой!

Ю х а н и. Готовится смертоубийство! Спасемте Лаури, спасемте нашего несчастного брата!

И на камне поднялась страшная кутерьма. Кто-то из братьев схватил Туомаса за ворот, другой — за пояс, третий повис на ноге Лаури, другие за что попало удерживали его, чтобы он не скатился вниз. И в этой свалке братья казались многоголовым, многоногим чудовищем, которое с кряхтением каталось в одном клубке. Рыча и отдуваясь, разрывая себя на части, оно беспрерывно металось от одного края камня к другому. Собаки, поджав хвосты от страха, метались взад и вперед, оберегая свою жизнь. А быки еще плотней сгрудились вокруг камня и удивленными глазами следили за страшной схваткой. Однако вскоре дала себя знать усталость, и на камне Хийси вновь воцарился мир. С трудом переводя дух, братья лежали на истертом в порошок мху. Наконец Симеони раскрыл уста и, воздев глаза к небу, начал причитать:

— Зверьми, дьяволами стали крещеные люди. Боже, покарай нас за это. Порази своей карающей огненной стрелой, в прах и пыль обрати семерых детей грешного Сиона.

А а п о. Да, да, Туомас, так и знай, что против одного всегда встанут пятеро. Но лежите смирно и удерживайте Лаури, пока он, несчастный, не заснет.

Т у о м а с. Проклятье! Стоит мне захотеть, и я вас всех до последнего сброшу отсюда, и я сделаю это, если только разозлюсь. А теперь, ребята, лучше помалкивайте, потому что кровь во мне кипит, и тут для меня самое страшное убийство нипочем. И посему — помалкивайте, помалкивайте себе!

Ю х а н и. Туомас — опасный человек. Пусть лучше моим другом будет тот, кто каждый день и час норовит погрызться со мной, но только не такой, как ты. Сердишься ты редко, но крепко, и того и гляди выпустишь дух из моего грешного тела. Ох, это была опасная схватка!

С и м е о н и. Покарай нас, бичуй нас, сила небесная!

Т и м о. Умоляю тебя, Симеони, помолчи.

С и м е о н и. Я смолчу — все равно этот камень заговорит {77} 77 Я смолчу — все равно этот камень заговорит. — искаженная цитата из библии. . Бичуй, покарай нас!

Ю х а н и. Не кличь на наши головы еще худшей беды. Кары тут и без того достаточно.

Т у о м а с. И чего он тут причитает, как дурак: руки скрестил, а глаза что у филина. Замолчи сейчас же!

Т и м о. Замолчи, Симеони, умоляю тебя. И будем жить в мире. Поглядите на Лаури — уже усмирился, бедняга, и спит себе спокойно. Да, во имя господа будем жить в мире и терпении, покуда снова не зашагаем отсюда домой.

Ю х а н и. Домой! Да нам и могилы-то путной не видать на порядочной церковной земле. Тут и уснем навеки, и налетят вороны с ястребами и будут клевать наши трупы. Умру вот сейчас, сию минуту! Да, умру! И тут-то и была вся жизнь? Чего она стоила?

Т и м о. Да, тут и была вся жизнь. Чего она стоила — вот вопрос.

Ю х а н и. Не знала ты, мама дорогая, на какое горе народила когда-то семерых мальцов.

Т и м о. Да, не знала.

Ю х а н и. Ох, давайте-ка выпьем еще разок и опростаем флягу до последней капельки. Держи, Туомас, отхлебни и пусти по кругу.

Т у о м а с. Не надо мне твоей водки!

Ю х а н и. Ага! Так, так! Стало быть, все Ялли Юмппилы и кафедры Кунинкалы уже забыты? Ну что ж, ты уже всласть побушевал, хотя до смерти было рукой подать. Я в ужас прихожу, когда думаю, как бы это ты вдруг предстал перед богом пьяным, с посоловевшими глазами.

Т и м о. Меня страх берет! Предстать пьяным перед богом!

Ю х а н и. Да, пьяным перед богом и с посоловевшими глазами — подумать только!

С и м е о н и. И не говори!

Ю х а н и. И ведь это чуть было не случилось. А теперь Лаури лежит тут бледный. Ах! Слезы льются из глаз моих, и душа моя скорбит, — в сердце своем хотел бы я согреть горемычного и страдающего брата.

А а п о. Зато во сне он не знает голода, а нас он точит, как червь.

С и м е о н и. Три дня! Приготовимся же к смерти.

Э р о. А смерть принять нам придется, хотя перед носом столько мяса, столько живого мяса!

С и м е о н и. Это мясо нас и погубит, погубит!

Ю х а н и. И именно сегодня, в этот час и в миг сей! Да, в сию минуту!

Т и м о. Так воспользуемся же этим мясом! Перестреляем всех быков до последнего, и у нас будет уйма свежей говядины. У нас пять заряженных ружей, а в кошеле у Лаури достаточно зарядов.

Ю х а н и. Вот это мысль!

А а п о. В ней наше спасение!

Э р о. И вправду спасение!

Ю х а н и. Ах, чем мы отблагодарим Тимо?

С и м е о н и. Ты просто ангел господень!

Т и м о. Свежей говядины, свежей говядины! Хи-хи-хи! В кошеле Лаури десятки пуль и пороху пропасть.

Ю х а н и. Точь-в-точь как ты сказал! Тут зарядов и пороху больше чем нужно. Быков — тридцать три. Гм. Дураки мы и недотепы! Почему мы раньше не придумали этого?

А а п о. Я-то подумал, но совсем забыл о зарядах в кошеле Лаури. И потому смолчал: ведь пять зарядов в ружьях — это только пять быков.

Ю х а н и. Думать-то и я думал, да ничего не надумал. Тридцать три быка! Хорошо! Послушайте, ребятки удалые! Если мы будем стрелять без промаха — каждой пулей пробьем быку лоб или сердце. И тогда мы снова на воле! Ох, и умница же ты, Тимо!

Т и м о. Ха! Я сказал свое слово! И больше тут ничего не сделать, ты и сам видишь. Или подыхать здесь, как крысам? Таким молодцам помирать недосуг! Хи-хи-хи! Я сказал свое слово.

Ю х а н и. Пускай теперь все гремит и сверкает! И тогда мы снова на воле.

А а п о. Верно, Юхани! Правда, путь к ней лежит через кровавые трупы, но делать нечего.

Ю х а н и. Делать нечего! И да разольется вокруг камня Хийси багровая кровь! Счастливцы мы! Скоро будем уплетать мясо, как волки!

А а п о. Но чем мы расквитаемся за сорок быков?

Ю х а н и. Дело идет о жизни и смерти, и тут нас защитит закон. Перебьем всех быков, и пускай толстобрюхий хозяин Виэртола забирает свое мясо, коль ему угодно. Нам до этого дела нет!