Петр Радченко - На заре

— Разведкой установлено, — прибавил дежурный, — что на побережье, близ этих портов, наблюдаются маневры среди неприятельских войск.

Левандовский выслушал его, сказал:

— Идите.

В половине восьмого Жебрак приехал в штаб армии. Ожидая в коридоре начала занятий, он заглянул в открытое окно, сел на скамейку. Лицо за последнее время потемнело, осунулось. Усы отросли, не поднимались кончиками кверху, как раньше.

Прибывали военные, растекались по своим кабинетам… Атарбеков взял Жебрака под руку.

— Вы к кому?

— Зачем-то вызвал Балышеев, — пожал Жебрак плечами.

— Вероятно, хочет поручить какое-то дело, — приоткрыв дверь, сказал Атарбеков и занял свое место за столом.

Жебрак закурил, сел у стены и, приподняв сумрачный взгляд, поинтересовался:

— Что в Краснодольской?

Атарбеков вынул из кожаного портсигара папиросу, выдул из мундштука табачинки, ответил:

— Выявили еще семнадцать бандитов в станице и окрестных хуторах.

— Ас игуменьей как? — спросил Жебрак.

— Вот я и хочу потолковать о ней, — чиркнув зажигалкой и прикурив, начал Атарбеков. — Корягин настаивает на ее аресте.

— А Юдин? — Жебрак остановил на нем вопросительный взгляд.

— Он считает, — немного помедлив, сказал Атарбеков, — что пока еще рано ее арестовывать.

— Я такого же мнения, — заявил Жебрак, сбивая пепел с папиросы в пепельницу. — Нужно дать всякому делу перебродить на своих дрожжах. Корягин спешит.

— Кстати, она сейчас в Екатеринодаре, — сообщил Атарбеков.

Вошел Балышеев.

— Вот что, Николай Николаевич, — заговорил он мягким голосом. — Мы посылаем тебя уполномоченным по закупке лошадей для армии.

— Не возражаю, — сказал Жебрак, вставая.

— Прежде поедешь в Приморско-Ахтарскую, затем побываешь в соседних станицах и хуторах. Мы решили в ближайшее время вообще удалить с побережья всех тягловых лошадей. Ты сам понимаешь важность этой задачи.

— Что ж, ехать так ехать! — ответил Жебрак.

— А теперь пойдем ко мне, — пригласил его Балышеев. — Там есть письмо тебе.

В кабинете начштарма [317] Начштарм — начальник штаба армии. — прим. Гриня Жебрак вскрыл конверт. Жена писала, что по решению парткома ее направили на хвостиковский фронт старшей сестрой милосердия. Жебрак еще больше посуровел, задумался.

— Ты иди в Кубревком к товарищу Полуяну и сейчас же оформляйся, — поторопил его Балышеев. — С этим делом нельзя медлить.

— Еще кто едет? — пряча письмо в полевую сумку, спросил Жебрак.

— Да, едут, — ответил Балышеев. — Но они будут работать в других районах.

Жебрак на прощание стиснул его руку.

Четырнадцатого августа в десять часов из Ростова в Екатеринодар прилетел командующий. В половине одиннадцатого он был уже в штабе армии.

В зале заседаний собрались штабные работники, военные специалисты. За длинным столом, накрытым красным сукном, сидели все члены Военного совета. Отсутствовали только Балышеев (его срочно вызвали в Москву в Реввоенсовет) и Соловьев, вылетевший в Приморско-Ахтарскую.

В углу стояли красные знамена, на стенах — лозунги.

Вошли Левандовский, Ковтюх, Черный, Атарбеков.

Командующий пригладил двумя пальцами русые усики, сказал:

— Ну что ж, товарищи, приступим к утверждению плана перегруппировки армии и сегодня, же начнем переброску главных сил в район побережья.

В зал вбежал сотрудник телеграфа, передал ему телеграмму от Соловьева.

Левандовский пробежал ее глазами и некоторое время стоял молча.

— Товарищи, — наконец произнес он, сохраняя спокойствие. — В Приморско-Ахтарской сегодня утром высадился врангелевский десант с двадцати одного судна. Станица занята противником. Находящиеся там два эскадрона и ударный отряд с местными советскими организациями поспешно отошли к Ольгинской.

Левандовский перевел взгляд на заместителя начальника штаба, сказал:

— Немедленно отдайте приказ командиру первой кавалерийской дивизии, чтобы он собрал дивизию в кулак, всеми силами обрушился на противника, уничтожил его во что бы то ни стало. А также уведомите Владимира Ильича Ленина и Реввоенсовет Республики о предпринятой Врангелем операции.

— Слушаюсь! — взял под козырек замначштаба.

Левандовский посмотрел на карманные часы: стрелки показывали двенадцать часов двадцать минут.

Р2

Р15

Редактор П. С. Макаренко. Художник П. Е. Анидалов. Художественный редактор М. К. Омелянчук. Технический редактор Л. В. Терещенко. Корректоры Т. И. Козедуб, Т. В. Федорова.

Сдано в набор 27.10.83. Подписано в печать 11.03.84. Формат бумаги 84×108/32. Бумага типографская № 1. Гарнитура шрифта литературная. Высокая печать. Усл. печ. л. 21,84. Усл. кр.-отт. 22, 68. Учетно-изд. л. 22,81. Тираж 50 000. Заказ 0217. Цена 1 р. 70 к.

Краснодарское книжное издательство. Краснодар, улица имени Кирова, 3. Адыгоблполиграфобъединение управления издательств, полиграфии и книжной торговли Краснодарского крайисполкома. Майкоп, улица Пионерская, 268.

© Краснодарское книжное издательство, 1984

Приморско-Ахтарская потонула в густых зеленых садах на невысоком берегу Азовского моря. Белые ее мазанки, прислушиваясь к неумолчному шуму прибоя, застыли под палящими лучами полуденного солнца.

На юге охваченные зыбким маревом лежат в зарослях камыша пойменные луга, непроходимые плавни. Сверкает, искрится гладь Ахтарского лимана [318] Лиман — мелководный залив при впадении реки в море. Лиман образуется при затоплении морем равнинных рек и может быть открытым (губа) или отделённым от моря узкой полосой суши — пересыпью. — прим. Гриня . С севера на станицу набегает полюбившийся всем ветрам широкий, изрезанный оврагами простор Шамрайского поля. За ним — хутор Чернявский и станица Бородинская. В полутора верстах на восток от Приморско-Ахтарской, на изволоке, одиноко виднеются хаты поселка Изюмного. К южной окраине станицы примыкает вокзал. Железнодорожное полотно упирается тупиком в морскую пристань.