Петр Радченко - На заре

— О чем размечтался, Виктор Лаврентьевич? — неожиданно спросил Жебрак.

Виктор очнулся от дум, обернулся к попутчику, сказал:

— Не мечты… Раздумья всякие, Николай Николаевич. — И, помолчав, пояснил: — Видно, люди никогда не смогут жить в мире. Все войны да войны.

Жебрак скрутил цигарку, закурил.

— Да, войн слишком много, — сказал он задумчиво. — И, пожалуй, они еще долго будут тревожить людей на нашей планете. А вот насчет того, что люди не могут мирно жить, я никак с тобой не согласен. Придет время, когда рабочий люд сметет с лица земли богачей-угнетателей, тех, что наживаются за счет труда других. А раз не станет эксплуататоров, то и войны исчезнут.

— Скорее бы наступило то время! — вздохнул Виктор.

— Надо бороться, чтобы приблизить его, — сказал Жебрак. — Когда-нибудь люди вспомнят нас добрым словом за то, что мы, не жалея своих жизней, сражались за светлое будущее.

— А если белые одолеют нас? — спросил Виктор.

— Не бывать этому, — убежденно ответил Жебрак.

Вдали заалело знамя. Завидев его, Жебрак пустил коня в намет. Виктор понесся за ним. Пыль клубилась под ногами лошадей, медленно оседала на придорожье.

Невдалеке от станицы Роговской [371] Роговская — станица на левом берегу степной реки Кирпили. Достопримечательностью станицы являются курганы и меотские городища. — прим. Гриня , там, где на берегу реки высится древний курган, Жебрак и Левицкий повстречали 2-ю кавалерийскую бригаду. Она направлялась на фронт. Впереди, рядом со знаменщиком, гарцуя на тонконогом буланом скакуне, ехал комбриг. Он издали узнал Жебрака, поскакал ему навстречу. Спешились и на стерне развернули полевую карту. Жебрак начал рассказывать, где находится противник.

Над эскадроном, проходившим мимо, как бы в подтверждение его слов, понеслось могучее:

— Орлы! — провожая бойцов глазами, улыбнулся Жебрак, потом обратился к комбригу: — Ну что ж, дорогой товарищ, желаю вам успеха!

— Спасибо! — ответил тот и, поправив папаху, взлетел на коня и помчался вдоль колонны к знаменщику.

А по широкому большаку [372] Большак — широкая, наезженная столбовая (почтовая или торговая) дорога, тракт. — прим. Гриня непрерывным потоком тянулась конница. За эскадронами катились пушки. В конце колонны двигался большой обоз. Запыленные бойцы густо лепились на подводах, пулеметных тачанках, на лафетах пушек. Стояла нестерпимая жара, но, казалось, никто не замечал ее. Говор, шутки, смех и песни не умолкали.

Пропустив всю бригаду, Жебрак и Левицкий поехали дальше. В Брюховецкую прибыли во втором часу дня.

Сдав лошадей в воинскую часть, Жебрак и Левицкий направились поездом в Екатеринодар, в распоряжение штаба 9-й Красной армии.

В вагонах было душно. Пассажиры облепили все полки, сидели на вещевых мешках, узлах. Повсюду шли разговоры о высадившемся врангелевском десанте, о продвижении его в глубь области.

Левицкий устроился в коридоре у открытого окна. Перед ним в сумерках каруселью проплывала неоглядная степь, пересеченная оврагами, маячными курганами [373] Маячные курганы — курганы на которых казаки размещали сторожевые вышки, наблюдательные пункты. — прим. Гриня , сурово и мертво глядевшими в бесконечную даль. Каштановыми папахами на щетинистой стерне были разбросаны копны. Пахло прогретой землей, опаленными травами и скошенной пшеницей.

У соседнего окна стоял Жебрак, подставив лицо под освежающую струю воздуха. За его спиной в купе о чем-то спорили пассажиры. Занятый своими мыслями, Жебрак долго не обращал внимания на разговоры, но затем, случайно уловив одну фразу, прислушался.

— Если б не американцы, то в Армении все бы с голоду подохли! — сказал кто-то.

Жебрак обернулся, остановил взгляд на щуплом мужчине в серой косоворотке. Это он говорил об американской помощи армянам.

— Знаю я энтих мериканцев, — пренебрежительно махнул рукой старик, сидевший напротив. — Они вроде нашего дьякона Филата. Тот зазря и не перекрестится. Одолжит копейку, опосля целковый [374] Целковый — разговорное название металлического рубля. — прим. Гриня сдерет.

— Нет, папаша, — возразил щуплый мужчина, — американцы — гуманный народ, и если помогают, то от чистого сердца.

— Я слышал, что в Америке золота — куры не клюют, — вставил толстяк, лежавший на второй полке.

— Обдиралы они, твои мериканцы! — не сдавался старик. — Золото ихне кровью людской напитано. Думаешь, зазря они прошлый год Деникина подкармливали? Дадут ему одну танку, а за ту танку все наши амбары выворотили наизнанку. И теперички лезут сюда за поживою. Беженцы из Приморско-Ахтарской рассказывали, как там белые все подчистую метут.

— То белые, а то американцы, — сказал толстяк. — Не путайте божий дар с яичницей.

— Одна масть! — махнул рукой старик. — И те, и эн-ти — шельмы. Кабы не ваши мериканцы, то белые б сюда и носа не сунули.

— Вы бы прежде по-русски научились говорить, а потом уж брались спорить, — скривил губы белобрысый. — «Мериканцы», «энти», «сюды»…

— А старик все-таки прав, — вмешался в разговор Жебрак.

Пассажиры, находившиеся в купе, повернули лица в его сторону. Одни выражали любопытство, другие — настороженность, третьи — недовольство.

— Дело, конечно, не в том, правильно или неправильно произносится слово «американцы», — продолжал Жебрак. — Куда важнее понимать сущность действий американцев. Да, они кричат о своем гуманизме, о бескорыстной помощи армянам. А что получается?

— Давай, давай, сынок, ты, видать, с головой! — сказал старик.

— Американцы помогают Армении точь-в-точь так, как говорится в пословице: «Вот тебе, боже, что нам негоже», — заявил Жебрак. — Присылают муку прелую, ботинки — из перегоревшей кожи, ситец — гнилой, какао и сахар — подмоченные, рис — с жучками. Другими словами, в Армению доставляется то, чего в Америке никто не покупает.

— Оце так благодетели! — возмутилась казачка с грудным ребенком на руках. — Неужели и гроши берут с армян?

— Еще какие! — сказал Жебрак. — За одну пару ботинок платят пятнадцать пудов шерсти. А за пуд прелой муки — и того больше.

— Из пальца можно все высосать! — насмешливо бросил щуплый.

Жебрак достал из полевой сумки газету «Красное знамя».

— То, о чем я говорю, не высосано из пальца, — возразил он. — Кто хочет знать подлинную подоплеку так называемой «американской помощи», тому рекомендую прочесть статью «Американские благодетели в Армении», напечатанную в этом номере газеты.

— А ты, сынок, дай почитать энтому, — указал пальцем старик в сторону толстяка. — Он, видать, грамотей, увесь русский язык вдоль и поперек знает, да токо не с русского голосу говорит.