Петр Радченко - На заре

На рейде стояли военные и транспортные суда. Речная флотилия, мобилизованная у рыбаков, непрерывно перебрасывала на них белогвардейцев, скопившихся на берегу. На резиновых надувных понтонах перевозили военное имущество и технику…

Время от времени из-за синих туч то выныривали два самолета, то снова скрывались за облаками…

Улагай со своим штабом находился на линейном корабле «Буг», который как бы прячась за остальными судами и транспортами, стоял на почтительном расстоянии от берега. Сюда, в район Ачуева, были стянуты десятки пароходов, больших и малых.

На флагмане царила гнетущая атмосфера растерянности и подавленности. Все распоряжения Улагая Драценко [568] В связи со сложившимся недопониманием между командующим десантом и его начальником штаба генералом Драценко, фактически устранённым Улагаем от ведения дел, 12(25)-го августа по просьбе самого Драценко, прилетевший в станицу Гривенскую генерал Коновалов заменил последнего на посту начальника штаба десанта. — прим. Гриня встречал в штыки, стараясь при каждом удобном случае больно задеть самолюбие командующего. В конце концов тот не выдержал. Вызвав Драценко к себе в каюту, гневно сказал:

— Послушайте, генерал, или вы будете безоговорочно выполнять мои приказы, или я вынужден буду отстранить вас от должности начальника штаба!

— Вот как! — воскликнул Драценко. — Что ж, воля ваша, господин командующий. Сожалею, что вам не пришло это в голову раньше. По крайней мере, я был бы избавлен от необходимости выполнять те ваши приказы, которые привели к столь плачевному финалу наш поход на Кубань!

— Вы злорадствуете по поводу этой страшной трагедии?

Драценко побледнел:

— Вы не смеете так говорить! Я глубоко переживаю эту катастрофу!

— Не похоже! — раздраженно бросил Улагай. — Вы мешали мне на каждом шагу, плели интриги, занимались бабскими сплетнями и сейчас, когда все мои мысли заняты только тем, как спасти то, что еще можно спасти, мешаете мне, саботируете мои приказы и распоряжения!

— Например?

— Я давал указание поставить «Буг» поближе к берегу, а его оттянули к чертям на кулички. Кто это сделал?

— Флагман не может находиться в зоне артиллерийского обстрела противника!

— Вы, конечно, как всегда, ни при чем! — сердился Улагай. — Но учтите: я не снимаю с себя ответственности за крах десантной операции, но не возьму на свои плечи и вашей вины, господин генерал. А она, надо сказать, увесиста. Лично вы убедили Врангеля в том, что нас на Кубани встретят десятки тысяч казаков с распростертыми объятиями. А что вышло?

Этот упрек задел Драценко за живое, и он вспыхнул:

— Такое мнение было не только у меня!

— Вот и отвечайте за это со своими единомышленниками! — сказал Улагай. — А пока извольте выполнять мои распоряжения… Поднимите на ноги всех своих штабных офицеров и обеспечьте быстрейшую переброску войск с берега на суда. В противном случае ваша вина возрастет во сто крат.

Глаза Драценко яростно заблестели.

— Что можно сделать в таком хаосе?

— Выполняйте приказ! — потребовал Улагай. — Хотя бы с той целью, чтобы потом скрыться за моей спиной. — Он взглянул на часы. — Не будем терять время. Идите и занимайтесь делом!

«А ведь он действительно может сыграть со мной злую шутку!» — подумал Драценко и, не сказав ни слова, покинул каюту.

Улагай поднялся на палубу и увидел там Бабиева и Шифнер-Маркевича. Не обращая внимания на их внешность, он спросил с нескрываемым раздражением:

— А вы, господа, почему здесь?

Бабиев приложил руку к папахе:

— Разрешите доложить, ваше превосходительство?

— Немедленно на берег! — закричал Улагай. — Ни на минуту не оставляйте солдат без присмотра.

— Это бесполезно, господин командующий! — ответил Шифнер-Маркевич, сдерживая себя внешне. — Солдаты никому уже не подчиняются.

Улагай положил руки на поручень, устремил глаза на берег, забитый его войсками, потом вдруг повернулся к генералам, бросил:

— Стыдно, господа, стыдно!

Генералы отдали честь, поспешно спустились по трапу на катер и направились к косе. К «Бугу» подошла моторная лодка, на которой прибыл Рябоконь. Улагай пригласил его к себе в каюту, сказал:

— Господин хорунжий, знаете, зачем я вызвал вас?

— Догадываюсь, ваше превосходительство.

— Как вы смотрите на то, чтобы остаться на Кубани до второго нашего прихода?

— Я — солдат русской армии. Если прикажете, ваше превосходительство, я готов выполнять любое ваше требование.

— Приказа мало. Тут нужен своего рода внутренний импульс, — сказал Улагай. — Та сила, которая двигала полковником Скакуном. К сожалению, его сердце катастрофически сдает.

— Ненависти к большевикам хватит у меня! — заявил Рябоконь.

— Значит, остаетесь?

— Остаюсь!

Улагай вручил Рябоконю заготовленные документы особоуполномоченного штаба генерала Врангеля, дающие ему право формировать партизанские отряды и руководить их действиями.

— А теперь отправляйтесь в Ачуев, — сказал Улагай. — Там вас ждет Сергей Борисович. Он уже подобрал группу казаков из двадцати семи человек, имеющих большой опыт ведения боевых действий в плавнях. Они полностью обеспечены оружием, боеприпасами и достаточным количеством продовольствия.

В ночь со второго на третье сентября хорунжий Рябоконь вместе со своей группой отплыл на пятнадцати байдах из Ачуева в сторону Темрюкского гирла [569] Темрюкское гирло — соединяло Ахтанизовский лиман с Курчанским. Скорее всего автор имел в виду Темрюкский залив. — прим. Гриня и в ту же ночь прибыл в район Щучьего лимана. Спрятав на одном из плавунов [570] Плавун, плав — плавающий остров из камыша в приазовских плавнях. — прим. Гриня сто винтовок и тридцать тысяч патронов, он с группой выехал в приморско-ахтарские плавни.

Близился вечер. Перевозка солдат с косы на корабли не прекращалась, а количество войск на берегу, казалось, не убывало. Улагай перебрался на катер «Кагул» и курсировал вдоль косы, наблюдал за погрузкой. Суда, имевшие небольшую осадку, подходили к песчаным отмелям, и солдаты брели к ним по грудь в воде. У основного причала останавливались более крупные пароходы. По распоряжению командующего было выделено две канонерки для несения комендантской службы. Установленные на них пулеметы держали под прицелом берег. И офицеры, и солдаты были предупреждены, что в случае нарушения установленного командующим порядка канонерки откроют огонь по группам нарушителей. Причал охранялся вооруженными до зубов офицерами. Они зорко следили за проходом, по которому двигались солдаты, шла погрузка на суда.

Передовые части красных были уже совсем близко. Их продвижение сдерживалось непроходимыми болотами, через которые пролегала единственная дорога на Ачуев. Белогвардейские пулеметчики, засев в камышах, осыпали каждую пядь [571] Пядь — древнерусская мера длины, изначально равная расстоянию между концами растянутых пальцев руки — большого и указательного, в аршине считалось четыре пяди. Официального установления связи пяди с метрической системой мер никогда не было. Пересчёт выполнен через четверть (¼ аршина), которая считалась со времён её введения при Иване Грозном эквивалентом пяди. Соответственно 1 пядь = 17.78 см — прим. Гриня этой дороги градом пуль. Не менее ожесточенно красные артиллеристы обстреливали участок реки, где велась все еще не прекращавшаяся переправа. Но теперь вышли из строя все паромы, причалы, понтоны…