Петр Радченко - На заре

Он сел на свое место. Андрияш обратился к залу:

— Вопросы к товарищу Жебраку будут?

Все молчали. К трибуне подошел Соловьев.

— Товарищи! Я позволю себе привести здесь одну небольшую, но любопытную статью, опубликованную в «Красном знамени» от 15 января сего года под заголовком «Обломки контрреволюции». Вот о чем здесь говорится. — Он поднес газету к свету, начал читать: — «По сообщению константинопольских газет, по распоряжению Врангеля все бывшие члены русской армии, находящиеся за границей, подлежат регистрации. Сборным пунктом назначена Мальта (остров на Средиземном море). Врангель 15 декабря выехал на остров Лемнос, где произвел смотр первой и второй Кубанских дивизий и донцов. 18 декабря Врангель был в Галлиполи (в Турции, у Дарданелл), где посетил части генерала Барбаровича, корниловцев, дроздовцев, марковцев и алексеевцев. Во время пребывания на острове Лемнос Врангель обратился к кубанцам с речью следующего содержания: „Должен вам сказать, что я такой же изгнанник, как и вы. Не наша вина, что мы отошли. Мы ждали помощи, которая опоздала. Дружественная Франция не спасла нас, зато теперь она оказывает нам гостеприимство. Я могу только ходатайствовать за вас, и вы должны дать мне право говорить от вашего имени“». — Соловьев сложил газету. — Видите, какая участь постигла тех, кто поднял вооруженную руку против Советской власти. Судьба забросила их далеко от родины. Ну, а что будет с теми, кто сейчас пытается нанести удар Советской власти из-за угла? Ответ один: этот враг будет безжалостно раздавлен… Что мы предлагаем всем заблудившимся казакам и крестьянам, а также белогвардейцам, оставшимся на Кубани после разгрома Врангеля? Мы предлагаем им сложить оружие, покаяться, пока не поздно. Нам, товарищи, надо собраться всей станицей, сходить в камыши к Рябоконю, разъяснить ему нашу политику и убедить его в том, чтобы он прекратил заниматься разбоем.

— Так-то он и послушается нас! — выкрикнул кто-то.

— Пусть тогда пеняет на себя, — ответил Соловьев.

В президиум передали записку, в которой говорилось:

«Докладчикам ЧК, тому и другому, большое спасибо за разъяснение. Но складывать оружие я не собираюсь!

В клубе вдруг погас свет. На задних скамейках произошло замешательство. Раздался крик:

— Рябоконь в клубе!

В дверях образовалась пробка…

Стояла ясная погода. Дул теплый западный ветер. Плавни очистились от снега и льда. По лиманам с шумом катились свинцово-матовые волны. На биваке белоказаков, расположившихся в районе Рясного лимана, царила тишина. Опасаясь налета красных, Рябоконь принял необходимые меры предосторожности: усилил охрану, выставил дозорных на всех направлениях.

По тропинке, протоптанной в камышах, прошмыгнул Мюсюра со свертком газет под мышкой. В распахнутом окне куреня он увидел Рябоконя, доложил:

— Василий Федорович, ваше распоряжение выполнено: газеты за последние десять дней доставлены.

Рябоконь принял их через окно, положил на стол, распорядился:

— Зови хлопцев, сейчас будем читать…

Но тут на тропе неожиданно появился Жуков с двумя проводниками-казаками. Рябоконь выбежал из куреня, бросился к гостю:

— О, полковник!.. Диомид Илларионович. Наконец-то!

Они обнялись и крепко расцеловали друг друга.

Рябоконь обернулся к казакам, пришедшим на читку газет, махнул рукой:

— Потом…

Все повернули обратно, разошлись по своим куреням. Рябоконь взял Жукова под руку:

— Ну, что нового, Диомид Илларионович?

— В Лебяжском монастыре организовалась коммуна под председательством Науменко, — сообщил Жуков.

— Знаю… — сказал Рябоконь и, помолчав, спросил: — Что же ты решил с нею делать?

— Хочу с тобой посоветоваться, — ответил Жуков.

Рябоконь пригласил его в курень. Жуков устало опустился на стул у горячей печки, обвел вокруг глазами, заметил:

— А у тебя все как положено… И обстановка… и даже ковры…

— На то я атаман войска, — скупо усмехнулся Рябоконь.

Жуков погрел руки над печкой, сказал:

— Так вот… давай решать, что будем делать с этими коммунарами. В Краснодаре я встречался с новым владыкой Евсевием. С ним у меня полная договоренность… Благословение у него получил.

— А как монахи? — поинтересовался Рябоконь. — Не будут возражать?

— Нет! Они уже несколько раз приходили ко мне в отряд и просили от имени игумена Дорофея, чтобы мы помогли очистить монастырь от антихристов.

— А оружие у коммунаров есть? Не покажут они тебе от ворот поворот?

— Никакого оружия у них нет! — махнул рукой Жуков. — Все уже разведано…

Рябоконь одобрительно кивнул:

— В таком разе — действуй. Главное, хорошенько обдумай план налета. Впрочем, не мне тебя учить, ты же полковник.

— Не беспокойся, Василий Федорович! Уж я-то не дам маху.

— Ну, а как живет новый владыка? — спросил Рябоконь.

— О, Евсевий — голова! — воскликнул Жуков. — После смерти Иоанна он прибрал к рукам почти всех попов и дал указание священникам области готовить свою паству к всеобщему восстанию на Кубани. Это по распоряжению патриарха Тихона.

— Значит, колесо наконец завертелось?

— Еще как! — подхватил Жуков. — Скоро большевикам туго придется. Сейчас нам надо сплачивать свои силы, держаться друг за дружку. У тебя связь с партизанскими отрядами, действующими в горах, налажена?

— С Козловым и Волошко я переписываюсь, — ответил Рябоконь. — На днях думаю послать к ним своих делегатов.

— А я уже послал, — сообщил Жуков. — Жду, с чем вернутся.

На лимане показался небольшой баркас.

— Кто это? — спросил Жуков.

— Наши, из Гривенской, — пояснил Рябоконь и вместе с ним вышел из куреня.

Баркас причалил к берегу. На помост сошли два казака: Маслов Корней и Кислица Игнатий. Маслов доложил что завтра утром из станицы Гривенской сюда направится делегация граждан.

Рябоконь выслушал донесение, переглянулся с Жуковым.

— Так… Значит, все же решили просить меня. Ну что ж, надо их встретить как положено…

Гривенчане, растянувшись длинной колонной, с восходом солнца двинулись в плавни, через Зарубовку на Казачью гряду. [863] Зарубовка — хутор к северо-западу от Гривенской (сейчас — северо-западная часть станицы). Таким образом подтверждается, что под Казачьей грядой автор подразумевает гряду вдоль ерика Крутого. — прим. Гриня Пройдя верст десять, шествие потонуло в густых камышах, стеной поднимавшихся по обеим сторонам гряды. Впереди с красным знаменем вышагивали старики-бородачи.

Рябоконь, подпустив непрошеных гостей поближе, приказал открыть огонь поверх голов. В камышах застрочили пулеметы, захлопали винтовочные выстрелы Люди бросились врассыпную… Но банда захватила их в плен, выстроила шеренги у куреней. Рябоконь обвел гривенчан одичалыми глазами, спросил: