Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Сегодня на разводе государь сказал мне, что от графа Шувалова получена телеграмма о том, что английское правительство уже начинает сознавать недостойный образ действий Эллиота, который во всё время предварительных конференций вел за кулисами совещания с Митхадом. Говорят, будто сам Дизраэли показывает неудовольствие своим излюбленным посланником.

24 декабря. Пятница.Неделя прошла в ожидании решительной развязки константинопольских конференций. Во вторник получено известие, что уполномоченные дали туркам на размышление сроку до четверга; что лорд Солсбери, несмотря на невыгодное давление из Лондона, продолжает вести себя с достоинством и не потворствует туркам. C нетерпением ожидали известия о заседании вчерашнего дня. Сегодня я получил приказание прибыть во дворец к 1½ часа; в совещании, кроме обычного состава его, принимали участие великий князь Константин Николаевич и министр финансов. Из прочитанных новых телеграмм узнали мы, что вчерашнее заседание конференции к решению не пришло; туркам еще раз дана отсрочка на размышления до понедельника. Между тем Игнатьев намерен собрать уполномоченных, чтоб условиться о коллективном заявлении Порте на случай окончательного ее отказа. Посол наш предполагает затем немедленно выехать из Константинополя; посланный за ним пароход «Эреклик» уже стоит в заливе Золотой Рог. Обсуждали, какого плана следует держаться в дальнейшем ведении дела; решено употребить все силы, чтобы до конца сохранить единство в действиях всех шести больших держав, поэтому не торопить отъезда Игнатьева ранее других уполномоченных.

Канцлер прочел проект циркулярной депеши, с которой он намерен обратиться ко всем участвовавшим в конференции кабинетам, чтобы поставить им категорический вопрос: что же полагают они предпринять после встреченного со стороны Порты упорного сопротивления всем требованиям Европы?

По случаю возвращения из Черногории полковника Боголюбова пригласил я вчера к обеду его, консула Ионина, князя Черкасского, Обручева и Анненкова. Само собою разумеется, что исключительным предметом разговора были Черногория и теперешнее положение дел на Балканском полуострове. Приехал также и полковник Зеленый, но я еще не видел его.

На этой неделе приехал к нам брат жены, Евгений Михайлович Понсэ, с дочерью, которая некоторое время гостила у него в деревне, в Бессарабии. С ее возвращением состав нашей семьи окончательно пополнен: все члены ее налицо. Сегодня встретили праздник Рождества совершенно тихо, у постели больной Ольги.

29 декабря. Среда.Еще 5 дней прошло – и всё еще нет решительных известий из Константинополя. Заключительное заседание конференции отсрочивается в надежде, что Порта сделает наконец такие уступки, которые дадут Европе возможность благовидно выйти из натянутого положения, не доводя Россию до необходимости воевать. Игнатьеву весьма трудно удержать до конца полное единогласие между уполномоченными шести держав; для этого он должен постепенно идти на новые уступки.

Сегодня прошло торжество в Академии наук по случаю 150-летнего юбилея ее существования. На торжестве была вся императорская фамилия. Государь вспоминал, что 50 лет тому назад присутствовал на праздновании столетия той же Академии 8-летним ребенком, и пожелал, чтобы теперь здесь присутствовал 8-летний сын наследника цесаревича Николай Александрович. Так же, как тогда, и государь, и наследник, и сын его были в мундирах лейб-гвардии Павловского полка.

31 декабря. Пятница.Вчерашнее заседание константинопольской конференции должно было быть последним и решительным. Однако же вышло иначе: опять дали туркам отсрочку до следующего понедельника. До сих пор между уполномоченными европейских держав сохраняется единодушие; лорд Солсбери держит себя твердо и последовательно. Но получена странная телеграмма от графа Шувалова о том, будто бы сам Биконсфильд дал знать Митхад-паше, что, в случае отказа его на предложения конференции, он не должен рассчитывать на помощь Англии. Мне что-то не верится, чтобы Дизраэли настолько переменился в своих отношениях к восточному вопросу.

Другое известие, также требующее подтверждения: будто бы Вертеру дана из Берлина инструкция не делать новых уступок туркам и не соглашаться на их контрпроекты. Если это известие верно, то оно послужит новым подтверждением моего подозрения: берлинский двор желает втянуть Россию в войну с Турцией. Сам князь Горчаков начинает уже разделять это предположение.

Таким образом, заканчиваем мы 1876 год в том же положении выжидания и колебания, в каком находились во всё почти течение его. Встречая новый год, каждый вопрошает: что-то принесет он России? Восстановление ли спокойствия и обычного течения дел или войну со всеми ее бедствиями и грозными последствиями?

2 января. Воскресенье.Вчера, в первый день года, приехал я во дворец с обычным грузом годичных отчетов и докладом. Прежде всего я должен был испросить указания его величества по вопросу великого князя Николая Николаевича: как следует поступить, если до объявления войны турки сами перейдут на левую сторону Дуная в низовьях его? Можно ли в таком случае нашим войскам перейти границу, отбросить турок, занять Измаил, Галац и Браилов? Точно так же, можно ли перейти неотлагательно в наступление в случае, если начнется резня в Бабадагской области или неистовства турок над христианским населением других частей Болгарии?

Государь дал на оба случая ответы утвердительные, однако ж согласился предварительно спросить мнения государственного канцлера. Поэтому после обедни я снова вошел в кабинет государя вместе с князем Горчаковым, который также признал, что никакого не может быть опасения относительно нейтрального положения Румынии в случае, если турки первые нарушат этот нейтралитет. В таком смысле и дан ответ великому князю главнокомандующему.

Кроме этого эпизода, не было ничего нового по части политической, но канцлер доложил государю, что следовало бы провести совещание с министром финансов по поводу изменения одной статьи конвенции с Румынией – касательно денежных знаков, которыми полагается оплачивать расходы наши в Румынии в случае перехода наших войск через границу.

С этой целью сегодня, после обедни, собрались у государя наследник цесаревич, великие князья Константин Николаевич и Владимир Александрович, князь Горчаков, Рейтерн, граф Адлерберг и я. Вопрос финансовый не занял много времени, но потом довольно долго (около полутора часов) продолжались рассуждения о настоящем политическом положении и предстоящем нам образе действий. Новая отсрочка до будущего четверга, данная туркам европейскими уполномоченными, должна быть последней. Почти не подлежит уже сомнению, что Порта не уступит, а следовательно, все уполномоченные уедут из Константинополя. Что же потом? Канцлер наш уже проектировал вперед два циркуляра, которые он разошлет один вслед за другим ко всем представителям России при иностранных дворах. Циркуляры редактированы, как всегда, безукоризненно, но сущность их всё та же, что и прежних циркуляров. Говоря простым языком, можно передать их содержание в коротких словах: вот уже более года турки издеваются над Европой; все большие державы признали необходимым потребовать от них известных уступок; Порта нахально отвергла эти требования; послы выехали из Константинополя. Что же теперь вы все, великие державы, намерены сделать, получив такую пощечину? Если вы намерены перенести ее стоически, то Россия вынуждена будет одна образумить турка силой оружия.