Эрнст Гофман - Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории

– У вас всегда и везде есть прекрасная музыка, господин доктор, – сказал Фабиан.

Но Проспэр Альпанус не обращал на него никакого внимания, он пристально смотрел в глаза Бальтазару, и сначала протянул к нему обе руки, а потом стал двигать концами пальцев, точно будто окропляя его невидимыми каплями.

Наконец, доктор взял Бальтазара за обе руки и сказал с дружелюбной серьезностью:

– Только чистейший консонанс психического принципа в законе дуализма благоприятствует той операции, которую я сейчас предприму. Идите за мной.

Друзья последовали за доктором через множество комнат, где, кроме разных диковинных зверей, занимавшихся чтением, писанием, рисованием и танцами, они не встретили ничего замечательного до тех пор, пока не отворились перед ними створчатые двери, и друзья очутились перед густой завесой, за которой исчез Проспэр Альпанус, оставив их в полной темноте. Завеса раздвинулась, и друзья оказались в яйцевидном зале, в котором струился магический полусвет. Когда они смотрели на стены, им казалось, что глаз их теряется в необозримых зеленых рощах и цветных лугах с шумящими ручьями и потоками. Таинственный и неведомый аромат носился по залу и, казалось, разносил нежнейшие звуки гармониума. Проспэр Альпанус явился в белой одежде брамина и поставил посреди зала большое круглое хрустальное зеркало, на которое он набросил покрывало.

– Подойдите к зеркалу, Бальтазар, – сказал он глухим торжественным голосом, – направьте вашу мысль на Кандиду и «желайте» всей вашей душой, чтобы она явилась вам в тот момент, который существует теперь во времени и пространстве.

Бальтазар сделал то, что ему было сказано, причем Проспэр Апьпанус стоял за ним и обеими руками описывал вокруг него какие-то круги. Через несколько минут из зеркала повалил голубоватый пар. Кандида, прелестная Кандида показалась в своем милом образе во всей силе жизни. Но около нее, прямо около нее сидел отвратительный Циннобер и жал ей руки, и целовал ее, а Кандида обнимала урода одной рукой и ласкала его! Бальтазар хотел громко вскрикнуть, но Проспэр Альпанус сильно схватил его за плечи, и крик замер в его груди.

– Успокойтесь, Бальтазар, успокойтесь, – тихо сказал Проспэр Апьпанус, – возьмите эту палку и направьте ее на карлика, но не сходите с места.

Бальтазар так и сделал и увидел, к своему удовольствию, как карлик корчился, извивался и катался по земле. В ярости скакнул он вперед, тогда образ растаял в тумане, а Проспэр Апьпанус с силой оттащил назад безумного Бальтазара, громко восклицая:

– Стойте! Если вы разобьете волшебное зеркало, мы все пропали! Мы сейчас выйдем на свет.

По приказанию доктора, друзья оставили зал и вошли в соседнюю светлую комнату.

– Благодарение небу, – воскликнул Фабиан, глубоко вздыхая, – что мы вышли из этого проклятого зала! У меня чуть не лопнуло сердце от этого тяжелого воздуха, а тут еще эти глупые фокусы, которые до глубины души мне противны.

Бальтазар хотел отвечать, но тут вошел Проспэр Альпанус.

– Теперь уже, несомненно, – сказал он, – что Циннобер не гном и не дух земли, а просто обыкновенный человек. Но в дело замешана волшебная сила, которую мне еще не удалось до сих пор разгадать, и потому я пока еще не могу вам помочь. Посетите меня вскоре еще раз, Бальтазар, тогда мы увидим, что дальше делать. До свидания!

– Итак, господин доктор, – сказал Фабиан, подходя прямо к доктору, – вы волшебник и при воем вашем искусстве не можете справиться даже с маленьким жалким Циннобером. Так знайте же, что я считаю вас со всеми вашими пестрыми картинками, куколками и зеркалами за самого настоящего шарлатана! Бальтазар – тот влюблен и пишет стихи, и вы можете рассказывать ему все, что хотите, а со мной это вам не удастся. Я просвещенный человек и потому не признаю чудес.

– Думайте, что хотите, – ответил Проспэр Альпанус, смеясь при этом гораздо громче и веселее, чем можно было ожидать по его наружному виду. – Если я не волшебник, то умею показывать прекрасные фокусы…

– Из магии Виглеба! – восклпкиул Фабиан. – На это мастер наш профессор Мош Тэрпин. Только вы не можете с ним равняться, потому что этот достойный человек всегда показывает нам, что все происходит естественным образом, и не окружает себя такой таинственной утварью, как вы, господин доктор! Честь имею кланяться!

– Ну, – сказал доктор, – не уйдете же вы от меня в таком гневе.

Тут он несколько раз тихонько погладил Фабиана по рукам от плеча до локтя, тот почувствовал себя при этом очень странно и горестно воскликнул:

– Что выделаете, господин доктор?

– Идите, господа, – сказал доктор. – Вас, Бальтазар, я надеюсь вскоре увидеть. Средство помочь будет скоро найдено!

– Ты не получишь на водку, приятель! – крикнул Фабиан, уходя, золотисто-желтому швейцару и взял его за жабо.

Но швейцар и на этот сказал только: «Куиррр…» и опять укусил Фабиана за палец.

– Ах, ты, животное! – воскликнул Фабиан и бросился бежать из дома.

Лягушки не преминули вежливо проводить друзей до решетки, которая открылась и закрылась с глухим подземным громом. Когда они очутились на дороге, Бальтазар сказал Фабиану, идя сзади него:

– Послушай, друг мой, что это за странный на тебе сюртук с такими непомерно длинными фалдами и короткими рукавами?

Фабиан с удивлением заметил, что его короткий сюртук вырос сзади до самой земли, а рукава, которые были надлежащей длины, засучены до самого локтя.

– Черт возьми, это что такое? – воскликнул он и начал обтягивать и расправлять рукава и двигать плечами.

Это, по-видимому, помогло, но, как только они вошли в городские ворота, рукава опять собрались складками, а фалды стали расти так, что, несмотря на все вытягивание, обдергивание и разглаживание, рукава оказались, наконец, на высоте плеч, обнажая руки Фабиана, а сзади волочился у него целый шлейф, который вытягивался все больше и больше. Все прохожие останавливались и хохотали во все горло, уличные мальчишки бежали целыми дюжинами, ликуя и крича про длинную мантию, и окружали Фабиана. Когда же он двигал плечами, натягивая сюртук, шлейф его не становился ни на кусочек короче, напротив того, он вырастал еще длиннее. Все безумнее и безумнее становились крики и смех, так что, наконец, Фабиан, едва не лишившись рассудка, бросился в чей-то открытый дом. В ту же минуту шлейф его мгновенно исчез.

Бальтазар не имел времени удивляться странному чуду, происходившему с Фабианом, так как его схватил за руку рёферендарий Пульхер, потащил в отдаленную улицу и сказал:

– Как случилось, что ты еще не уехал и показываешься на улицах, когда педеля [23] Пешдель – надзиратель за студентами. уже ищут тебя с приказом об аресте?