Шалом Аш - Люди и боги. Избранные произведения

— И что вы собираетесь делать?

— Поеду в Варшаву. Сразу же после праздника пускаюсь в путь. Я уже свои вещи увязал. Несколько рублей на первое время тоже есть. Попытаюсь найти работу. А нет — буду голодать. Какая разница? Познакомлюсь с интересными людьми. Свяжусь с кругом интеллигентных рабочих. Может, войду в кружок, где читают лекции. Буду учиться, буду брать книги в библиотеке. Когда чему-нибудь научусь, буду знать, что я должен делать, и, быть может, что-нибудь смогу совершить. А тут, чего я тут достигну?

— Вы правы, — в знак согласия Двойра кивает головой, — вы правы! Вы всего достигнете! — Девушка с восторгом смотрит на Генеха, и глаза ее сияют.

— Я совсем не уверен, что смогу чего-нибудь добиться, — говорит Генех, — совсем не знаю, достигну ли чего-нибудь, — добавляет он тихо.

— Вы многого достигнете!

— Почему вы так уверены? — улыбается Генех.

— Да, да, не смейтесь, вы когда-нибудь будете одним из величайших людей, вы сможете всего достигнуть,

— Откуда вы это знаете? — смеется Генех.

— Да, я это знаю, потому что верится в то, что вы говорите. Вы как-то умеете так говорить, что прислушиваешься к каждому слову. Когда вы говорили в лесу, мне иногда казалось, будто говорит знаменитый раввин. И хотелось делать все, что вы велели, как если бы большой раввин велел.

Генеха ее слова привели в смущение, но вместе с тем они вызвали в нем новый прилив энергии, вселили веру в себя. Но он не хотел поддаваться обольщению ее слов, ему как-то неловко было перед собой.

— Я хочу принести пользу моей жизнью. Иначе стоит ли жить? — говорит он.

— Вы правы, — отвечает Двойра.

— А вы ведь тоже уезжаете, — меняет Генех разговор, — я слышал, будто вы уезжаете в Америку.

— Да, брат выслал шифскарты, чтобы нам всем туда переехать. Не знаем еще, когда поедем… Но что меняется от того, где я буду жить?

— Почему вы так говорите?.

— Какую пользу может принести моя жизнь?

— Каждый может принести пользу своей жизнью. Вы будете жить в Америке, работать там на пользу священного дела, а я — здесь… И эта работа будет нас объединять… Великий идеал… — добавляет он, понизив голос и запинаясь.

Она устремляет на него свои большие глаза.

— Идеал объединяет людей, где бы они ни находились.

— Значит, мы не будем разлучены? — Двойра снова поднимает свои большие глаза и вглядывается в него.

— Да, идеал нас объединит, где бы мы ни находились.

— Вот и хорошо, — произносит она словно про себя.

Две крупные капли покатились из больших глаз Двойреле. Она сквозь слезы с благодарностью смотрела на юношу.

Теперь священное дело предстало ее воображению как нечто религиозное, божественное, чему надо служить, и тогда оно может творить чудеса.

Ее слабое женское сердце не выдержало. Она готова была схватить руки Генеха и целовать их, но стыдилась, боялась что-то нарушить этим. И только слезы лились из ее глаз.

Генех некоторое время молчал. Вдруг он погладил рукой ее плечо и спросил:

— Что вы плачете, Двойреле?

— Не знаю. — Двойра вытирала глаза концами платка.

— Вы не должны плакать. Революционерам не к лицу слезы. Революционеры должны мужественно идти навстречу борьбе.

— А вот я уже и не плачу, — сказала Двойра, в испуге вытирая глаза и сквозь слезы улыбаясь ему.

— Революционеры должны быть сильны.

— Конечно. — Двойра согласно кивала головой.

Оба уселись на бревно возле мельницы. Было уже очень темно. Они не видели, а лишь чувствовали друг друга. Оба сидели и, держась за руки, молчали.

— Я тоже хотела бы принести пользу своей жизнью, как и вы, — сказала Двойра, ощущая его руку в своей.

Генех не ответил. У него было такое состояние, словно он обрел крылья. Несказанная радость наполнила его душу. Сомнения ушли, все, что было окутано тьмой, осветилось, и он перед собой увидел свой путь ясным, озаренным до конца.

Перед тем как расстаться, Генех быстро вложил в руку Двойры маленькую, обернутую в бумагу книжку и, не проронив ни слова, ушел.

Дома Двойра развернула пакет. В нем оказалась книжка Переца, а на титульном листе была выведенная от руки надпись:

«Священное дело нас объединит».

Больше она его не видела.

От Шлойме-Хаима, от старшего сына, есть новые веста. Раньше писал он, что вышлет шифскарты для Двойреле и Мойшеле Быка, а после этого замолчал без малого на год. И когда уже перестали надеяться, когда и думать забыли о переезде в Америку, вдруг прибыл пакет с шифскартами для всей семьи, для всей семьи разом, да еще вдобавок целая сотня на расходы до отплытия. Шифскарты, пишет он, получены им на выплату… И еще пишет: по приезде застанут они приготовленный для них меблированный домик, с хозяйством, со всем необходимым, а горшки свои мать может оставить, не таскать с собой. В Америке тоже нетрудно раздобыть горшки. «Не разводите канители, а сделайте по-американски — „ари гоп“ [71] Торопись (искаж. англ. — hurry up). , у вас там не такие пожитки, чтобы долго укладываться, шутит он, соберите ваши „бебехи“ и переправьтесь, чтобы вам быть здесь к новому сезону, когда наступит „бизи“ [72] Здесь: оживление в делах (англ. — busy). , чтобы вам не попасть в „слэк“ [73] Здесь: затишье (англ. — slack). ».

Аншл, правда, не понимал, что означают эти слова, но тем не менее растолковал жене:

— Это он хочет, чтобы мы приехали вовремя, к такому сроку, когда у нас, к примеру, начинаются занятия в хедере.

И еще он прибавил:

— Соре-Ривка, наш сын сошел с ума, не иначе.

— Почему сошел с ума?

— Как это — взять с бухты-барахты и переправиться в Америку!.. Что это — перемахнуть через водосточную канаву? Шутка ли, перебраться в Америку!..

— Ты же всегда этого хотел… Только и расписывал в письмах, что все здесь прахом идет, спрашивал, когда наконец явится мессия?

— А разве все, что говоришь, нужно тут же делать? Мы еще успеем поехать в Америку. Давай сначала посмотрим, как он там преуспел в Америке.

— Как так? Дитя принесло себя в жертву ради того, чтобы забрать нас туда… Все распродал, задолжал всему свету, бог весть что сделал, только бы нас туда забрать, а тут вдруг н а тебе…

— Ах, так! Ничего тебе другого не хочется — только подавай Америку. Я тебя спрашиваю, чего тебе здесь не хватает? Кто меня уверит, что в Америке мне будет лучше? Куда ты разогналась, куда? Что за спешка, что тебе приспичило?..

— Мне? Ты же только и делал, что кричал: Америка! Ты же всегда говорил об этом, писал письма, всему миру житья не давал. А теперь, когда дошло до дела, когда наш сын столько потрудился, чтобы нас переправить к себе, ты валишь на меня, будто я хотела Америку, будто я это задумала!