Георгий Караславов - Избранное. Том первый

«Собака, должно быть», — решил Юрталан. Только собаки исчезают так быстро и бесшумно.

Но со стороны груши опять послышались шаги, опять зашуршали листья.

Нет, надо поймать вора, кто бы он ни был, отвести в общину, и потребовать, чтобы он возместил убытки. Кто попадется, тот пусть и платит. Нужно только осторожно подкрасться, чтобы не спугнуть. Если это корова — коровы-то очень пугливы, она как наставит рога, как помчится — попробуй догони. Но куда бы она ни убежала, Юрталан этого так не оставит. Если это осел, с ним легче управиться, — и поймает быстро, и не придется до села пешком тащиться…

В густой листве вдруг мелькнула пестрая рубашка. Лица вора не было видно, он стоял спиной к Юрталану. Очистив початок, он теперь старался сорвать его так, чтобы ножка не оказалась слишком длинной, пыхтя при этом, потому что дело было, видно, не такое легкое. Юрталан осторожно пробрался через два ряда кукурузных стеблей и пригнулся к борозде. Ему были видны босые ножонки и оборванные штанины полинявших бумажных шаровар. Руки работали быстро. Мальчишка! Чей же он? Может быть, свой, кого-нибудь из родни? Нет! Среди высоких стеблей показалась головенка с щетинистыми волосами. Сквозь густые листья смотреть было трудно, но за два-три раза, когда мальчик появлялся в просвете между рядами, Юрталан сумел разглядеть его лицо. Он был из их села, но с нижнего края; Юрталан не знал тамошних детей, но они все же примелькались ему на улицах, свадьбах и в хороводах. Крадучись, как кошка, миновал он еще один ряд, но мальчик почуял его легкие шаги, опустил руки, оглянулся и прислушался. Оба насторожились и будто утонули в глубокой тишине душного летнего полдня, когда не чувствуется ни малейшего дуновения ветерка и даже листья висят, как прикованные. Затаив дыхание, хозяин следил за своей жертвой, кровь стучала у него в висках. Надо торопиться: воришка может заметить его и убежать. Знай Юрталан, чей он, нашел бы его и в селе. А комиссия установила бы, что он тут натворил. Но Юрталан не знал его. Мальчик все прислушивался. Он, видимо, не понимал, откуда грозит ему опасность, потому что повернулся в сторону рощи. Было тихо, спокойно и нестерпимо жарко. Слышалось поскрипывание нагруженных телег. Но вот и оно как-то заглохло. Так резко останавливаются возы при поломке или когда нужно поправить снопы.

Наклонив русую голову, мальчик снова стал сдирать с початков зеленые рубашки. «Ах, разбойник! — думал Юрталан, кипя от злости. — Как он мое добро портит!» Он не мог больше этого вытерпеть, и, пригнувшись, шагнул к мальчику, но зацепился за ботву тыквы и упал в борозду. Мальчик вскочил будто ужаленный, оглянулся вокруг, как заяц, и, увидя Юрталана, бросился бежать к роще.

— Стой! — грозно крикнул Юрталан и кинулся за ним.

Его больно били увесистые початки, по лицу хлестали султаны и широкие острые листья. Он бежал зигзагами, перепрыгивал из одного ряда в другой, ломал стебли, спотыкался. А мальчик пробирался понизу, как суслик, быстро перебирая своими босыми ножонками и все дальше уходя от Юрталана. За плечами у него болталась большая серая торба с наворованными початками. Вот с этой торбой за спиной и с этими початками в руках его проведут по улицам под барабанный бой. Всему селу покажут воришку, в назидание, чтоб неповадно было другим. Скажут — он маленький? Так что из этого! Пусть и старый и малый поучатся на его примере. А разбойники и воры, где бы они ни были, пускай спрячутся подальше. Все увидят, кто такой Юрталан, на что он способен. Он поймает парнишку, как бы тот ни бежал и куда бы ни скрылся. В мышиной норке спрячется, и оттуда его вытащит.

Но мальчик уже приближался к роще. Если он шмыгнет в кусты, поймать его будет трудно. Он будет пробираться сквозь кустарники, как ящерица, укроется в зарослях, съежится, притаится где-нибудь, как куропатка. Вот он мчится вихрем, еще немного — и нырнет в рощу.

— Стой! — заорал Юрталан, и голос его, свирепый, страшный, напугал мальчонку еще больше. «Черт! — злился Юрталан. — Только что телега где-то скрипела, а ничего не видать!.. Если бы кто перехватил мальчишку с той стороны, ему бы не уйти…» Но в эту пору поле сиротело, люди покидали его, словно зачумленное, оставались в селе — на гумне и дворах. Одни молотили диканями, другие, закончив молотьбу, убирались на току, третьи еще возили снопы с дальних полей и ждали молотилку. Пастухи, сторожа и те, кто еще случайно застрял в поле, прятались в это время в тени у колодцев и родников. Только сумасшедший мог сейчас бродить по роще или шляться по раскаленной дороге.

В расстегнутой рубашке, запыхавшийся, растрепанный и пыльный, Юрталан как безумный бежал по высокой кукурузе. Перед его глазами мелькали зеленые верхушки деревьев и большая русая голова маленького беглеца. Он уже не разбирал дороги, не щадил нежных стеблей, не раздвигал руками широкие остроконечные листья, которые хлестали его по лицу. Вот мальчик побежал медленнее — он настигнет его у дороги. Но Юрталан вдруг споткнулся и грохнулся лицом в борозду. «Изобью его!» — пригрозил он в бешенстве и опять ринулся вперед. Сделав дикий, нечеловеческий прыжок, он схватил острый камень. Мальчик опять ушел вперед, а до рощи оставалось всего шагов тридцать.

— Стой! — заревел Юрталан и бросил камень.

Мальчик упал ничком и не шевелился. Торба с початками переметнулась через его голову. Ладонь согнутой правой руки прикрывала глаза, как будто он хотел еще защититься от удара; левая рука была протянута вперед и сжимала комочек земли.

Юрталан подбежал к мальчику. «Знаем мы эти проделки, — злорадно усмехнулся он. — Станет теперь притворяться!» Много их, таких упрямых хитрецов, — ревут как резаные, хотя никто к ним не прикасался, притворяются избитыми, когда никто их не трогал, брыкаются и пищат, когда пытаются их поднять, расковыряв пальцем нос, размазывают по лицу кровь, вымаливают прощение и клянутся молоком матери, что никогда в жизни и не подумают даже шалить и пакостничать. И этот разбойник, он тоже прикидывается — не вздохнет, не охнет, будто без сознания. Надеется, что все обойдется одной воркотней. Нет! По селу его прогнать, по селу. Пусть все его увидят и запомнят.

Юрталан схватил мальчика под мышки и грубо тряхнул.

— Вставай!

Но рука мальчика опустилась и безжизненно повисла. Пестрая ветхая рубашонка задралась к плечам, полинялые штанишки прилипли к телу, потрескавшиеся пятки и задубевшие черные ступни были изранены. Он лежал неподвижно, и ни один мускул у него не шевелился. «Что ж он, когда падал, так здорово ударился? — подумал Юрталан, озадаченно поглядев на него. — Но как можно удариться о рыхлую землю?.. Может, он без памяти?.. Или я попал в него камнем?.. — Смутный, леденящий страх резанул его сердце. — Дурака он валяет!» — храбрился Юрталан, и, оглядев мальчика с головы до пят, схватил его за руку и за ногу.