Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Теперь Наполеон… – продолжил загорелый, словно его и не прерывали, – и я – офицеры армии Республики Перу с билетами до Нью-Йорка. – Он похлопал по карману пиджака. – Там мы увидимся с консулом Перу и представим документы. – Он вновь похлопал по карману. – В Перу поплывем через Панамский канал. Давайте выпьем.

Он нажал кнопку под столом, и в двери показалась голова Антонино, коренастого официанта родом из Сардинии.

– Если вы еще не сделали заказ, может, попробуете коньяк-бенедиктин? – спросил загорелый. Я кивнул. – Мартель-бенедиктин, Нино. С Камбринусом улажено.

Антонино кивнул и исчез. Рико вновь сверкнул улыбкой.

– И вы еще услышите, что люди называют абсент дьявольским питьем!

Я недоумевал по поводу заказанного загорелым напитка, потому что на всем свете существовало только одно место, где люди пили эту мягкую, коварную, разлагающую мозг смесь. И все еще недоумевал, когда Антонино вернулся с заказом, принес не три стопки для ликера, а большие стаканы для коктейлей.

– Я плачу, – загорелый достал пачку банкнот. – Мы с Наполеоном нынче в цене, нам платят по двести долларов в месяц…

– Золотом! – улыбнулся Рико.

– Золотом, – ровным голосом закончил фразу загорелый. – Меня зовут Грейвс, Перри Грейвс. – Через стол он посмотрел на меня.

– Меня – Ринальди. Ринальди Ренальдо, – представился я.

– Итальянец? – спросил Грейвс, брови и кадык поднялись одновременно.

– Мой дед приехал из Италии.

– Значит, итальянец. – Грейвс словно и не услышал меня, потом поднял стакан. – Наполеон и вы, синьор Ресолто, я хочу произнести тост. Ты скажешь: «A bash Chile!» – Наполеон. Вы скажете: «Delenda Chile!» – Рисотто. Я говорю: «К черту Чили!» – Мы пригубили из стаканов.

– Кстати, о Чили, – раздумчиво продолжил Грейвс. – Они не такие уж плохие, эти чилийцы!

– Вы там бывали? – спросил я.

– Нет, – ответил он, – отвратительная, мерзкая банда эти грязные чилийцы.

– Капитан Грейвс хвалит сам себя, – улыбнулся Рико и закурил.

– Мы объединимся вокруг пончика. Перуанского пончика, – проворковал Грейвс, высыпая часть табака из другой сигареты. – Следуйте за пончиком, мои мальчики, мои храбрые мальчики. Vive la [197] Да здравствует ( фр. ). пончик! В небо перуанский пончик, в пропасть чилийскую раковину. Отвратительная, мерзкая банда эти грязные чилийцы.

– Что такое пончик, mon sher [198] Мой дорогой ( фр. ). Грейвс? – спросил озадаченный Рико.

– Сделаем мир безопасным для пончика, благородного, древнего перуанского пончика. Не предавайте пончик. Помните пончик. Перу ожидает, что каждый пончик выполнит свой долг, – монотонно говорил Грейвс. – Заверните меня в пончик, мои храбрые мальчики. Нет, звучит не очень. До слогана не дотягивает. Но эти чилийцы – мерзкая банда.

– Капитан чрезмерно патриотичен, не так ли? Пончик – национальный символ Перу, я правильно понял? – спросил Рико.

– Никогда не был. Но мы покажем этим грязным чилийцам, что они не могут смешивать с грязью благородный, древний перуанский пончик, Наполеон! – и Грейвс яростно стукнул кулаком по столу.

– Действительно, мы должны побольше узнать о стране, в чье распоряжение предоставляем свои мечи. – В голосе Рико слышались нотки извинения. – Интересно, какой у Перу флаг?

– Не могу использовать меч, – мрачно молвил Грейвс, поднимая стакан. – Раз уж к слову пришлось, вы когда-нибудь бывали в Италии?

– Три года… – ответил я.

– Во время войны? – Грейвс коротко глянул на меня.

– Durante la Guerra [199] Во время войны ( ит. ). , – подтвердил я.

– Хороший мальчик. Слышали об Иль Лупо?

Кто в Италии не слышал об Иль Лупо, Волке? Лучший итальянский ас, уступающий в славе разве что погибшему Баракке [200] Баракка, Франческо, граф (1888–1918) – один из лучших итальянских летчиков. Одержал 34 победы в сражениях в воздухе. . Любой школьник мог перечислить его победы и рассказать историю его поединка с бароном фон Хаузером, великим австрийским пилотом. Как он притащил фон Хаузера живым к итальянским позициям, его пулемет заклинило, а его стрелок мертвым сидел в кабине.

– Он храбрый человек? – спросил Грейвс, его лицо закаменело.

– Разумеется!

– Безусловно! – поддержал меня Рико, который знал эту историю не хуже моего.

– Как раз нет. – И дубленая маска лица Грейвса смягчилась улыбкой. – Если он храбрый человек, я оставляю это на твоей совести, Наполеон, и на вашей, синьор Рипоссо. Война закончилась…

– Где-то я это слышал, и не раз, – пробормотал Рико.

– Война кончилась, – спокойно продолжил Грейвс. – До этого я был первоклассным артиллеристом. Закончил войну капитаном полевой артиллерии, какое-то время оставался на службе. А потом нас всех понизили до довоенных званий, и я демобилизовался. Это долгое падение, из капитанов в сержанты. Видите ли, я был офицером, но не джентльменом. Я мог командовать батареей, но не разбирался в сигаретах. Но я оказался в том же положении, что и многие демобилизованные. Некоторые дослужились до майоров и даже до подполковников. Наполеон у нас джентльмен. Это видно с первого взгляда. А я нет. И я не хочу быть с ними заодно, если именно так они хотят строить свою армию. – Он поднял стакан. – К черту чилийцев!

После перемирия я имел право на увольнительную и отправился в Италию. Побывал в Генуе, и Пизе, и Риме, и какой-то парень сказал мне, что на Сицилии стоит отличная погода. Там меня научили это пить. – Он указал на стакан и нажал кнопку под столом. – Если выпить слишком много, станет нехорошо.

Я кивнул.

– От местечка Вилла Сан-Джовани ты переправляешься на пароме до Мессины, а там можно сесть на поезд. Одна дорога идет в Палермо, другая – в Катанию. Я мог выбирать, куда ехать. На станции собралась толпа таких же, как я, и нас ждали два поезда, и ко мне подошла женщина, улыбнулась и спросила: «Вы американский капитан Форбс, отправляющийся в Таормину?»

Я им не был, и джентльмен, такой, как Наполеон, тут же сказал бы, что очень сожалеет, но, увы, он не капитан Форбс, а я так не сказал. Отдал честь и, посмотрев на женщину, признал, что я капитан и действительно еду именно в Таормину, где бы она ни находилась. Женщина выглядела очень довольной, но сказала, что ждала меня только через три или четыре дня, а потом полюбопытствовала, как там дорогая Дионосия.

В Риме я побывал на Корсо Кавалли и выиграл деньги на собаке по кличке Дионосия, которая прошла последний поворот в самом хвосте, а потом блестяще обогнала всех, поэтому я не солгал, говоря, что она чувствует себя как нельзя лучше. И Бьянка, какая она милая девочка. Бьянка, насколько я знал, также пребывала в полном здравии. К тому времени мы уже садились в купе первого класса, и синьора, ее имени я так и не узнал, щебетала о том, как прекрасна и удивительна наша встреча. Она мгновенно узнала меня по описанию Дионосии. И до чего же здорово, что война наконец-то закончилась и мы можем позволить себе маленькие радости жизни. Отметила она и важную роль, которую американцы сыграли в нашей победе. То есть некоторые европейцы признавали, что Соединенные Штаты участвовали в войне.