Ивлин Во - Меч почета [Трилогия]

Чатти взглянул на него исподлобья, чихнул и отхлебнул горячего виски. Очевидно, его воспоминания о вечере у алебардистов были не такими яркими, как у Гая.

– Так меня называли в Африке, – наконец произнес он. – Здесь меня зовут Конг. Не знаю почему.

Он посмотрел перед собой, потягивая виски и чихая.

– Почему в Африке меня называли Чатти, я тоже не знаю. Меня зовут Джеймс Пенденнис.

– Знаю. Я давал объявление для вас в «Таймс».

– В «Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс»?

– Да нет, в лондонскую «Таймс».

– В этом, наверное, было мало толку. Правда, – признался он, – «Рам-Мак-Магг-энд-Эгг-таймс» я тоже читаю не часто. Вообще я не большой охотник до чтения.

Гай решил, что пора перейти к делу.

– Эпторп… – начал он.

– Да, – сказал Чатти, – этот любит читать газеты. Он рассказывал мне такие вещи, что никогда не поверишь. Вы его знаете?

– Он умер.

– Нет, нет. Я обедал с ним меньше года назад в их столовой. Кажется, я основательно наклюкался в тот вечер. Эпторп, знаете ли, тоже был не прочь раздавить бутылочку.

– Знаю. Теперь он умер.

– Какая жалость! – Чатти чихнул, выпил и погрузился в раздумье. – Человек, который знал решительно все. Да и не старый. Намного моложе меня. От чего он умер?

– Кажется, это называется «бечуанский живот»…

– Паршивая болезнь. Никогда не слышал, чтобы от нее умирали. Он был очень состоятельный человек.

– Ну уж не очень .

– Личные средства. Всякий , у кого есть хоть какие-нибудь личные средства, уже состоятельный человек. Мне всегда их не хватало. Я сын приходского священника. Никаких личных средств.

Это напоминало игру, в которую, бывало, Гай играл в юности, когда жил на даче: два собеседника старались естественным образом ввести в разговор определенную фразу. Теперь наступила очередь Гая.

– Все свои деньги он оставил тетке.

– Он много рассказывал о своих тетках. Одна жила…

– Но, – неумолимо продолжал Гай, – все тропическое имущество он оставил вам. Я привез его сюда, вернее, на большой остров, чтобы вручить вам.

Чатти снова наполнил стакан.

– Очень мило с его стороны, – сказал он. – И с вашей тоже.

– Там чертова уйма всяких вещей.

– Да. Он всегда старался собрать как можно больше барахла. Всякий раз, когда я заходил, показывал мне. Радушный человек был этот Эпторп. Всегда давал мне приют, когда я возвращался из леса. Мы, бывало, напивались в клубе, а потом он показывал мне свои последние покупки. Уж такой был заведен порядок.

– А разве он сам не бродил по лесам?

– Эпторп? Нет, ему хватало работы в городе. Иногда я брал его на день-другой поохотиться – в ответ на гостеприимство, понимаете ли. Но он был совершенно никудышный стрелок и только путался под ногами, бедняга. К тому же у него никогда не было достаточно длинного отпуска, чтобы поехать куда-нибудь подальше. Их здорово заставляли работать в этой табачной компании.

Чатти чихнул.

– На кой черт сюда загнали такого человека, как я? – продолжал он. – Когда началась война, я предложил свои услуги в качестве специалиста по тропикам. Меня назначили начальником школы по обучению боевым действиям в джунглях. Потом, после Дюнкерка, ее ликвидировали, и почему-то мое имя попало в список инструкторов по действиям в горах. Никогда в жизни я не вылезал из леса. Я и понятия не имею о скалах, а тем более – о льдах. Не удивительно, что у нас жертвы.

– Так как насчет вашего имущества? – твердо спросил Гай.

– О, об этом не беспокойтесь. Думаю, здесь мне ничего не понадобится. Как-нибудь посмотрю, что там. Тут рядом живет один отвратительный тип по фамилии Мактейвиш. Он то и дело ездит на большой остров. Как-нибудь на днях съезжу с ним.

– Чатти, вы, видимо, не поняли меня. У меня правовые обязательства. Я должен вручить вам наследство.

– Дорогой друг, я не стану предъявлять вам иск.

– Чатти, – настойчиво предложил Гай, – прошу вас подписать расписку за имущество.

– Не глядя?

– Не глядя и в трех экземплярах.

– Я не очень-то разбираюсь в законах.

Гай заложил копирку в свою полевую книжку и написал: «Имущество Эпторпа получил. 7 ноября 1940 года».

– Подпишите здесь, – показал он.

Чатти взял книжку и стал разглядывать ее, склоняя голову то на один, то на другой бок. До последнего момента Гай боялся, что он откажется. Наконец Чатти расписался большими корявыми буквами: «Дж.П.Корнер».

Ветер вдруг стих. Вот он, торжественный момент. В наступившей тишине Гай встал и официально принял книжку. Дух Эпторпа был умиротворен.

Гай спустился вниз и вышел на улицу. Было холодно, но ветер растерял всю свою ярость. Небо очистилось. Даже показалась луна. Он спокойно вернулся в отель, где было полно командос.

Его встретил Томми.

– Гай, у меня плохие новости. Тебе придется сегодня пообедать в замке. Старый черт предъявил уйму жалоб, и я послал было Энгуса заключить мир. Ему не удалось повидать помещика, но оказалось, что он ему какой-то родственник, и на следующий день я получил официальное приглашение отобедать в замке вместе с Энгусом. Отказаться уже невозможно. Больше никто не хочет идти. Остаешься только ты. Иди и быстро переодевайся. Отправляемся через пять минут.

Придя в свою комнату, Гай суеверно запрятал все экземпляры расписки Чатти в разные места.

Резиденцию полковника Гектора Кэмпбелла Маггского местные жители называли новым замком в отличие от старинного и более живописного здания, которое занимали управляющий и Чатти Корнер. Кэмпбеллы Маггские никогда не были богаты, но в какой-то момент в середине девятнадцатого века, благодаря то ли женитьбе, то ли продаже земельного участка на большом острове – вересковой пустоши, подлежащей застройке, то ли наследству от родственника, эмигрировавшего в Канаду или Австралию, – одним словом, благодаря приращению богатства одним из способов, распространенных среди помещиков, тогдашний Магг заполучил денежки и приступил к строительству. Богатство растаяло, но зато появился новый замок. Снаружи он был выдержан в германском стиле, скорее к бисмарковском, чем в вагнеровском. Невелик по размеру, он был способен выдержать осаду любым оружием, кроме самого новейшего. Внутри замок был отделан желтой сосной, а своими украшениями был обязан больше набивщику чучел, чем скульптору или художнику.

Не успели Гай и Томми выйти из машины, как двустворчатые двери нового замка распахнулись. Высокий молодой дворецкий в килте и с густой бородой, похоже, произнес несколько приветственных слов, но они потерялись во взрыве музыки. Рядом с ним стоял одетый еще ярче волынщик, старше по возрасту и ниже ростом, – квадратный человек с рыжей бородой. Если бы между ними возник спор, то деньги, несомненно, достались бы волынщику. Дело в том, что он был отцом дворецкого. Все четверо прошли в дом и проследовали наверх в большой зал.