Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

И тут — как говорится: утро наступит, солнышко пригреет — добрая гусынюшка, не долго думая, принялась какать, и не как придется, а звонкой монетой: покакает здесь, покакает там — словом, за короткое время, подбирая за ней, сестры наполнили сундучок. И столь обильно она продолжала какать, что они уже ходили, не опустив голову, как прежде, а глядя вокруг смело и весело, и даже волосы у них заблестели как золото. И несколько кумушек, собравшись в один прекрасный день посудачить о чужих делах, заговорили между собой: «Ты погляди-ка, — сказала кума Васта, — на этих Лиллу и Лоллу: позавчера им не было где помереть лечь, а нынче расфуфырились навроде знатных синьор. Глянь, теперь у них в окошках ощипанные куры да окорока висят — прямо в нос тебе светят! Что это такое с ними сделалось? Знать, то ли в бочку чести девичьей руки запустили, то ли клад нашли». — «Да я сама обомлела как мумия, — отвечала кума Перна. — То голодом едва не помирали, а теперь головы подняли, как принцессы: гляжу на них — будто сон вижу».

Они мололи еще много всякой всячины, и наконец, возбуждаемые завистью, прокопали дыру в тот дом, в те самые комнаты, где жили сестры, чтобы подглядеть и удовлетворить свое любопытство. И так следили, пока однажды в вечерний час — когда Солнце на пышном корабле своих лучей велит посторониться лодкам в Индийском океане, чтобы дневные часы могли отдохнуть и поразвлечься, — увидели, как Лилла и Лолла расстелили на полу простыню, выпустили на нее гусыню, и та принялась валить там и сям кучи эскудо. И от этого зрелища у обеих кумушек одновременно повылезали зрачки из глаз и зобы из горла.

И когда настало утро и Аполлон золотой тросточкой указал теням посторониться с дороги — Васта пошла в гости к девушкам и после тысячи уловок в разговоре, и так и сяк, со всяческой прытью наконец подошла к цели, попросив их дать ей гусыню на пару часов, чтобы приучить к дому маленьких гусят, которых она якобы только что купила на рынке. И такая она была мастерица обводить вокруг пальца в разговоре и упрашивать, что простушки-сестрицы, которые не умели сказать «нет», — да им и в голову не приходило подозревать в чем-то куму! — отдали ей гусыню, с уговором, чтобы она вернула ее как можно скорее.

Кумушка пошла к другим кумушкам, и они, расстелив скорее простыни на полу, посадили на них гусыню. Но гусыня, вместо того чтобы открыть у себя в подхвостье монетный двор, чеканящий золотые эскудо, открыла сточную трубу отхожего места, которая мигом выкрасила белье этих несчастных в цвет сиенской охры, так что вонь пошла по всему кварталу, подобно тому, как по воскресеньям изо всех окон несется запах «пиньята маритата» [562] Праздничное мясное блюдо (буквально: замужняя кастрюля). .

Увидев это, они подумали, что если будут обращаться с гусыней хорошо и терпеливо, то все же добудут философский камень для исполнения своих желаний. Поэтому они накормили ее так, что пища валилась наружу, и посадили на другую чистую простыню; и если в первый раз гусыня показала себя просто засранкой, то теперь она произвела полное впечатление больной дизентерией, ибо пищеварение сделало свое дело. И разъяренные кумушки загорелись такой злобой, что, свернув гусыне шею, выбросили ее из окошка в глухой переулок, куда сваливали нечистоты.

Но судьбе — по прихоти которой бобы прорастают там, где не ждешь, — было угодно, что мимо того квартала направлялся на охоту сын короля; и внезапно так разыгрался у него живот, что он поручил слуге коня и шпагу, а сам зашел в переулок облегчиться. Окончив свое дело и не найдя в карманах ни клочка бумаги, он увидел лежащую рядом убитую гусыню и решил воспользоваться ею по этому назначению.

Но гусыня, которая оказалась отнюдь не мертва, впилась клювом в нежную мякоть бедного принца, и он закричал так, что сбежались все слуги. Пытаясь оторвать гусыню от его плоти, они убедились в своем бессилии, ибо она ухватилась за принца, как некая пернатая Салмакида за волосатого Гермафродита [563] Нимфа Салмакида, жившая в источнике, влюбилась с первого взгляда в пятнадцатилетнего красавца, сына Гермеса и Афродиты, и увлекла его в свои струи (Овидий. «Метаморфозы», IV, 356–379). . Итак, принц, не в силах терпеть боли и видя тщетными все труды слуг, приказал им отнести себя на руках во дворец. Сюда были немедленно созваны медики, которые, устроив консилиум в присутствии пациента, испробовали все известные им способы, пытаясь справиться с этим несчастным случаем: мазали принца целебными мазями, орудовали щипцами, посыпали порошками. Но поскольку гусыня оказалась клещом, которого было не выгнать из кожи ртутью, явила себя пиявкой, что невозможно было оторвать от раны при помощи уксуса, принц повелел обнародовать указ: если найдется в государстве человек, способный избавить его от эдакой чесотки в заднице, тому, если он мужчина, будет в награду дано полкоролевства, а если женщина — принц возьмет ее себе в жены.

Ну и посмотрели бы вы, как народ повалил ко дворцу целыми толпами, теснясь, отталкивая друг друга, разбивая друг другу носы! Но чем больше испытывали средств, тем больше гусыня стискивала клювом несчастного принца: казалось, что все рецепты Галена, все афоризмы Гиппократа и лекарства Месуэ [564] Яхья ибн Масавай аль Мардини, известный в Европе как Месуэ Младший (около 925–1015) — сирийский врач, трудившийся в Багдаде и Каире, христианин несторианского толка. Создал фармакологическую энциклопедию в двенадцати частях, в течение семи веков бывшую главным пособием по этому предмету не только на Востоке, но и в Европе. заключили военный союз против «Analyticae Posteriorae» [565] Латинское название «Второй аналитики» Аристотеля, по созвучию со словом anus, на студенческом жаргоне обозначало задницу. Аристотеля ради мучения одного этого страдальца.

Но судьбе было угодно, чтобы среди тысяч и тысяч пришедших попытать счастья пришла и Лолла, младшая из двух сестер. И лишь только увидав гусыню, она узнала ее и вскричала: «Питомица [566] В оригинале Лолла кричит редкое диалектное слово ‘ntrofatella, происходящее от греч. εντροφος — питомец. Интересное свидетельство о сохранении остатков греческой речи среди местного населения. моя, питомица моя любимая!» И гусыня, услышав голос той, которая ее любила, в тот же миг выпустила свою жертву и полетела к Лолле на руки, ласкаясь к ней и целуя и не скорбя о том, что променяла задницу принца на губы простолюдинки.

А принц, дивясь такому чуду, пожелал разузнать в подробностях всю историю Лоллы и ее пернатой подруги. И когда вышло на свет все, что учинили кумушки, он приказал хорошенько выпороть их посреди улицы и выслать из города. И, взяв в жены Лоллу, а в приданое — гусыню, что какала великими сокровищами, выдал Лиллу за другого весьма благородного и богатого мужа. И зажили они как самые счастливые люди на свете, к посрамлению кумушек, которые, желая загородить улицу богатства, посланного Небом бедным сестрам, открыли для них другую, что довела их до королевского дворца, дав им в конце концов познать, что