Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

где от известки пыль, а где мука.

Ибо, чертя магический квадрат,

он четырьмя углами не богат;

он, звездные «дома» определяя,

ни дома не имеет, ни дверей;

фигуры сравнивая, бредни сочиняя,

к созвездиям далеким воспаряя, в

низ задницей летит. На склоне дней

уж он не тот. Весь труд его руки —

поддерживать дырявые портки.

Вот где науки истинной примеры:

в прорехи видно астролябию и сферы!

ФАБЬЕЛЛО

Меня смешишь ты, братец, против воли;

но много больше смех внушает тот,

кто верит этой пакостной породе.

Рассказывают россказни другим,

но не угадывают сами,

того, кто дышит в спину им.

Смотря на звезды, в яму падают носами!

ЯКОВУЧЧО

А вот другой — и книжник, и мудрец:

он выступает будто патриарх,

по капле, как родник, цедя слова,

но от души плюет на все четыре,

себя считая лучшим в целом мире.

Когда он рассуждает о стихах,

себя равняет запросто с Петраркой.

Коль речь о философии — тогда

он сто очков даст форы Стагириту [168] Аристотель из Стагиры. .

Он в арифметике готов побить Кантоне [169] Автор популярного учебного пособия по арифметике: О. Cantone, Uso prattico dell‘aritmetica , Napoli, 1599, которое представляет интерес не только как памятник истории науки; в книге приводятся таблицы таможенных сборов и цен в Неаполитанском королевстве на рубеже XVI и XVII вв. ,

а рассуждая о военном деле,

разделать Корнадзано [170] Автор книги в стихах «О военном искусстве», изданной впервые в Венеции в 1493 г. под орех.

В архитектуре он Евклида садит в лужу,

а в музыке — легко у Джезуальдо [171] Карло Джезуальдо да Веноза (1566?—1613) — один из виднейших итальянских композиторов раннего барокко, автор множества мадригалов, а также вокальных сочинений церковного характера.

найдет ошибки в контрапункте.

В праве — готов мозги он вправить Фариначчо [172] Просперо Фариначчо (1544–1618) — известный итальянский юрист. ,

ну а Боккаччо разбранит за стиль.

Он, как паук, плетет сентенций нить,

в его устах совет — как в золоте отлит…

Беда, коль в деле кто его проверит:

ведь он и кеглю выбить не сумеет.

И справедливый суд о нем таков:

дурак, от книг объевшийся верхов.

ФАБЬЕЛЛО

Поистине, ослиная надежда —

себе приписывать всезнанье, и мудрец

изрек поистине: «Тот больший есть невежда,

кто знающим себя зовет».

ЯКОВУЧЧО

Вот уж почти конец.

Но как оставлю я без рассмотренья

алхимию с алхимиком! Вот кто

собой доволен, что уж мнит себя счастливцем,

нам обещая через два или три года

добраться до ключа всех тайн природы,

поведая об удивительных вещах,

что выделил в реторте перегонкой,

которые его озолотят.

Но только лишь его положим в чашку,

как будет сразу дело нараспашку:

увидим, сколь наука эта лжива,

увидим, сколь он слеп и глуп —

тот, в фартуке прожженном, продымленном,

кто утвердил надежд своих колонны

на хрупкости стеклянных колб и труб,

несчастный, кто и мысли, и стремленья

лелеет среди копоти печной,

кто, дни и ночи поддувая пламя

мехами, — между тем словами,

как пузыри, желанья выпускает,

которые не сбудутся вовек.

Вынюхивает «тайные рецепты»,

что распускают для подобных дураков,

доискивается «первовещества»,

утрачивая сам и вес, и форму

и, веря, что обогатится,

теряет, что имел; мечтая обладать

способностью «металлы исцелять»,

себя доводит прямо до больницы.

Он, призрачно гадая наперед

живое серебро [173] Старинное название ртути. сгущать,

жизнь собственную, разжижая, льет

и, в золото учась преображать

любую дрянь, доходит до успеха:

преображается в осла из человека.

ФАБЬЕЛЛО

Поистине, ловушка сумасбродов —

занятье это. Сотню раз видал

дома алхимиков рассыпанными в прах,

а их самих — по горло в тяжбах да в долгах,

и вместо золотого упованья —

средь черной копоти и разочарованья.

ЯКОВУЧЧО

Тебя, скажи-ка, не замучили пока

все эти россказни ценой в три медяка?

ФАБЬЕЛЛО

Нет, слушаю тебя с открытым ртом.

ЯКОВУЧЧО

Тогда продолжу — не сейчас, потом.

ФАБЬЕЛЛО

Коль не устал, продолжи, сделай милость!

ЯКОВУЧЧО

Душа-то рада, лишь бы тело не томилось.

Мы незаметно пропустили час обеда.

Свернем ко мне в лавчонку, и беседа

не помешает маленькой пирушке!

«Найдется корочка в дому у побирушки».

Рассвет вышел смазать колеса телеги Солнца и, уставши заталкивать траву в ступицу колеса, покраснел, как румяное яблоко, когда Тадео поднялся с кровати, потянулся, размял плечи, позвал служанку и, быстро одевшись, они вместе сошли в сад, где уже собрались все десять рассказчиц. Здесь он сорвал для каждой из них по четыре свежих фиги, которые, со своей кожицей нищего, шеей удавленника и слезами проститутки, возбуждают у людей аппетит; и все вместе они стали играть в тысячу игр, чтобы скоротать время до обеда. Не забыли ни «Анка Никола», ни «колесо пинков», ни «смотри за женой», ни пряток, ни «товарищ, я ранен», ни «указ и повеленье», ни «вот учитель идет», ни «ласточка моя, ласточка», ни «разгружай лодку», ни «прыгни на вершок», ни «камушек в пазухе», ни «рыбка морская, а ну разозлись!», ни «короля дубинок», ни «слепую кошку», ни «лампу на лампе», ни «повесь-ка мне занавеску», ни «задницу-барабан», ни «длинную балку», ни «курочек», ни «старик не пришел», ни «опорожни бочку», ни «повитуху и орешек», ни качелей, ни «беглецов», ни «налетай на судью», ни «иди сюда, иди сюда», ни «что в руке: иголка или нитка?», ни «птичка, птичка, железный рукав», ни «вино или уксус», ни «бедному соколику откройте ворота».

И когда пришло время накормить Стефано [174] «Накормить Стефано» — наполнить желудок. Возможно, поговорка основана на отдаленном созвучии имени со словом stomaco — желудок. , расселись за столом, и как поели, князь повелел Цеце, чтобы она, как женщина почтенная, открыла беседу. И Цеца, у которой в голове запас сказок не скудел, сколько бы ни выходило наружу, собрав их все по списку, выбрала ту, что сейчас будет вам рассказана.

Одна беременная женщина съедает петрушку в огороде орки и, взятая с поличным, дает обещание отдать ей будущее дитя. Когда затем рождается петрушечка, орка ее отнимает у матери и запирает в башне. Сын князя влюбляется в нее и выкрадывает; с помощью трех волшебных желудей они спасаются от орки, и петрушечка, прибыв в дом возлюбленного, становится княгиней