Дэвид Марксон - Любовница Витгенштейна

Вероятно, упоминание конверта пластинки «Рапсодия для альта» представляется менее значимым, чем упоминание конверта пластинки «Так говорил Заратустра».

Конечно, если бы я не прочла оборотную сторону конверта пластинки «Рапсодия для альта», я бы не знала о том факте, что при написании рапсодии Брамс вдохновлялся поэмой Гёте.

С другой стороны, я не забываю и об «Осуждении Фауста» Берлиоза.

Или о «Фаусте» Гуно.

Или о «Фауст-симфонии» Листа.

Даже хотя сейчас я, пожалуй, снова хвастаюсь.

В любом случае я определенно не хотела унизить немецких писателей, заметив, что я не узнаю их имен.

Возможно, многие из этих писателей были довольно известны в Германии, и новости о них просто не успели дойти до меня к тому моменту, когда я перестала читать.

Несомненно, я бы услышала о многих из них в течение нескольких лет.

Впрочем, возможно, что некоторые писатели, чьи книги я взяла из коробки, вовсе не были немецкими. Вполне возможно, что среди них было ничуть не меньше французских писателей, чьи имена я не узнала. Или итальянских.

Более того, это точно так же может касаться некоторых писателей, писавших на испанском языке.

Вообще-то это наверняка всего лишь случайность, что я когда-то услышала такие имена, как Хуана Инес де ла Крус. Или Марк Антонио Монтес де Ока.

Более того, даже услышав их, я вполне могла бы совершенно забыть о них вновь, если бы эти имена не были весьма звучными.

Поэтому, возможно, что все-таки мне не обязательно было извиняться перед немецкими писателями.

Между прочим, Ференц Лист тоже появлялся в фильме «Любовная песня», вместе с Бахом и Кларой Шуман.

Я вспоминаю об этом просто мимоходом.

Ну, или из-за того, что только что упомянула Листа.

А Райнер Мария Рильке был еще одним немецким писателем, который, как я могла бы сказать, если бы захотела, также был мне известен.

Хотя о чем я действительно все еще думаю, так это о том, как можно было и вправду увидеть, как размышляет Витгенштейн.

Даже если, с другой стороны, размышление — это, разумеется, именно то, чем философы занимаются.

Поэтому вполне вероятно, что все они были такими. Не исключено, что каждый философ еще со времен Зенона расхаживал, позволяя людям смотреть, как он размышляет.

Более того, возможно, они делали это даже тогда, когда их ум занимали лишь самые несущественные недоразумения.

Не то чтобы несущественные недоразумения не могут порой становиться основополагающим настроением существования, разумеется.

Тем не менее я лишь предполагаю, что, вполне возможно, сам Витгенштейн мог запросто думать всего лишь о чайке, когда люди считали, будто он напряженно размышляет.

Я имею в виду чайку, которая каждое утро прилетала к его окну, чтобы ее покормили. В то время, когда он жил недалеко от залива Голуэй в Ирландии.

Может быть, я не упоминала, что у Витгенштейна была ручная чайка, каждое утро прилетавшая к его окну, чтобы ее покормили.

Или даже что он когда-то жил в Ирландии.

Или скорее, осенило меня сейчас, я, возможно, говорила, что это у кого-то другого была ручная чайка. И совсем в другом месте.

На самом деле это был Витгенштейн. В заливе Голуэй.

Между прочим, Витгенштейн также играл на инструменте.

И иногда лепил скульптуры.

Мне приятно знать оба этих факта о Витгенштейне.

Более того, мне также приятно знать, что он когда-то работал садовником в монастыре.

И унаследовал немало денег, но все их раздал.

На самом деле я думаю, что мне бы понравился Витгенштейн.

Тем более что, решив отдать деньги, он организовал помощь другим писателям, у которых денег не было.

Таким, например, как Райнер Мария Рильке.

Вообще-то в следующий раз, когда я окажусь в городе с книжным магазином, я, возможно, все же попытаюсь найти какую-нибудь книгу Витгенштейна.

Между прочим, название залива Голуэй звучит гораздо приятнее, когда произносишь его вслух, чем когда просто видишь его на странице.

Ну, разумеется, у него вообще нет звука, когда его просто видишь на странице.

Более того, если подумать, то даже такие слова, как Мария Каллас, вообще не звучат, когда их просто видишь на странице.

Или «Лючия ди Ламмермур».

Хм. Так какого же цвета были мои красные розы, когда я печатала те слова?

В любом случае, раньше мне никогда не приходило в голову, что можно дать имя чайке, думаю, нет.

Залив Голуэй. Кадис. Озеро Комо. Памплона. Лесбос. Бордо.

Шостакович.

Ну что ж. Тем временем я только что сходила в дюны.

Писая, я думала о Лоуренсе Аравийском.

Однако это вряд ли значит, что существует какая-либо конкретная связь между мочеиспусканием и Лоуренсом Аравийским.

На самом деле причина, по которой я подумала о Лоуренсе Аравийском, заключалась просто в том, что в коробке была только одна другая книга, которую я смогла узнать, и ей оказалась биография Лоуренса Аравийского.

Причина, по которой я ее узнала, состоит в том, что имя Лоуренс Аравийский осталось в названии на английском языке, в кавычках.

Вообще-то я в любом случае могла бы понять, что это биография Лоуренса Аравийского, поскольку в книге также имелось несколько фотографий Лоуренса Аравийского, но я предположила, что это биография Лоуренса Аравийского, еще до того, как заметила их.

Как бы то ни было, едва заметив те фотографии, я с радостью сочла их подтверждением своего предположения.

Между прочим, Лоуренс Аравийский не слишком походил на Питера О’Тула, хотя на некоторых фотографиях он был одет, как Питер О’Тул.

Имеется в виду, естественно, Питер О’Тул, одетый для роли в фильме о Лоуренсе Аравийском.

Думаю, я упоминала о том, что видела Питера О’Тула в фильме о Лоуренсе Аравийском.

Хотя, с другой стороны, когда я говорю, что Лоуренс Аравийский не очень похож на Питера О’Тула, мне, возможно, также следует сказать, что я совсем не уверена в том, как именно выглядел Лоуренс Аравийский.

Пусть даже чуть выше я сказала, что только вчера видела несколько фотографий Лоуренса Аравийского.

Все-таки когда я говорю, что фотографии, которые я видела вчера, были фотографиями Лоуренса Аравийского, это само по себе может оказаться всего лишь еще одним предположением.

Естественно, я не могла понять подписей, которыми сопровождались фотографии.

Следовательно, я строила свое предположение на том факте, что человек на фотографиях был на некоторых из них одет, как Питер О’Тул в фильме о Лоуренсе Аравийском.

Тем не менее все-таки нельзя исключать вероятность того, что на фотографиях был вовсе не Лоуренс Аравийский.

Или даже того, что сама книга, возможно, не была биографией Лоуренса Аравийского.

Сомнительно, что хоть одна из этих вероятностей сколько-нибудь существенна, но тем не менее они остаются вероятностями.