Мао Дунь - Избранное

Такая характеристика Цзинь Фэнцзе и Иньэр была заранее придумана Ху Гогуаном.

— Ну ладно. Время позднее, пойдем поужинаем в ресторане «Цзюйфэнгуань». Плачу́ я!

Лу Мую приглашал Ху Гогуана закусить довольно часто, но сейчас это, вероятно, имело оттенок благодарности.

— Погоди! Есть еще дельце. Дому освобожденных женщин, конечно, потребуются служащие. Неплохо было бы устроить туда Сучжэнь. Но мне неудобно ее выдвигать. Найди Чжу Миньшэна, и пусть он попросит Сунь Уян сделать это. Если Сучжэнь порекомендует женский союз, дело непременно завершится успехом. Это нельзя откладывать. Сейчас же отправляйся к Чжу Миньшэну, а я подожду тебя здесь.

— Пойдем вместе, а затем сходим в ресторан, — предложил Лу Мую. — Ну, как?

— Нет, я не хочу видеть Сунь Уян. Мне противен ее невозможный характер.

— Чжу Миньшэн в последнее время редко бывает вместе с Сунь Уян, и вряд ли мы с ней встретимся. Пошли! — настойчиво уговаривал Лу Мую.

— Нет! Нет! — упорно отказывался Ху Гогуан. — Быть рядом при твоем разговоре с Чжу Миньшэном мне тоже неудобно.

— Ну ладно. Жди здесь.

— Постой! — вдруг окликнул Ху Гогуан приятеля, взявшего шапку и уже собравшегося уходить. — Ты говоришь, Чжу Миньшэн в последнее время редко бывает вместе с Сунь Уян. Разве они поссорились?

— По-видимому, да. Говорят, что Сунь Уян очень близка с Фан Лоланем, а Чжу Миньшэн ревнует.

Ху Гогуан хмыкнул и ничего не ответил. Он был завистлив, к тому же, налетев на неприятность во время первого визита к Фан Лоланю, он до сих пор таил злобу к нему и неустанно искал случая отомстить.

После ухода Лу Мую Ху Гогуан направился в боковую дверь гостиной и там столкнулся с Сучжэнь. Эта красивая женщина, видимо, уже давно подслушивала, лениво опершись о дверь. Ху Гогуан схватил ее за руку, потащил в спальню и, брызжа слюной в лицо, заговорил:

— Ты все слышала? Хорошо ли я уладил твои дела?

— Очень вам благодарна, — кокетливо отвечала, вырываясь, Сучжэнь.

— В таком случае еще третьего дня ты мне обещала. Когда же…

Отстранив руки Ху Гогуана и одновременно играя глазами, женщина сказала:

— Вы такой страстный…

Прошло десять дней. За это время единственным крупным мероприятием уездного комитета партии было освобождение около двадцати служанок, наложниц, вдов и монахинь. Все они были моложе тридцати лет. Учредили также Дом освобожденных женщин, заняв помещение сиротского приюта. Заведующей назначили честнейшую Лю из женского союза. Цянь Сучжэнь стала управляющей этим домом. Непосредственная ответственность за все легла на нее.

Сейчас в уездном городке было тихо, словно он вымер. Члены комитета партии сидели без дела.

Фан Лолань был удручен, потому что госпожа Фан за последнее время снова изменилась. Она казалась опечаленной и постоянно молчала, точно на душе у нее лежала тяжесть. Перед мужем она, как обычно, улыбалась, но каждый раз при виде этой улыбки Фан Лолань испытывал странное стеснение в сердце. Он чувствовал, что жена улыбается искусственно, через силу.

Фан Лолань не раз пытался выяснить, в чем причина грусти Мэйли. Но чем настойчивее он расспрашивал, тем труднее было жене сохранить ласковую улыбку на лице.

Наконец Фан Лоланю стало нестерпимо видеть ее холодность, и он не решался больше приставать к ней с вопросами.

Между ними возникла отчужденность, и причина ее, вероятно, была прекрасно известна госпоже Фан. Она считала, что муж также все знает и только делает вид, что ничего не понимает. Поэтому на все его вопросы она отвечала упорным молчанием.

Фан Лолань же был убежден, что в последнее время он относился к жене хорошо и даже с бо́льшей любовью и участием, чем обычно, и совсем не мог чем-нибудь ее огорчить. А ответом ему было холодное безразличие. Перед ним стояло замкнутое, грустное лицо жены.

Он обнимал ее, но она вела себя словно актриса, исполняющая надоевшую роль. Она напоминала покорную кошку, терпеливо сносящую приставания людей. Безвольно опустив руки и закрыв глаза, она принимала ласки Фан Лоланя, как школьница, не понимающая, за что ее наказывают. Об ответном чувстве не было и речи.

Увы! Она изменилась. Но почему? Этого Фан Лолань не знал и не мог найти причину. Он подумал, что, быть может, их любовь прошла, но тотчас решительно отбросил подобную мысль. Он знал, что жена не имеет любовника и даже нет человека, на которого могло бы пасть подозрение. Мэйли не имела друзей среди мужчин. Что же касается лично его, то он был уверен в себе. У него действительно не было никаких любовных интрижек, и, кроме жены, он никогда не знал других женщин.

Возможно, все происходило из-за Сунь Уян. Но чем больше размышлял Фан Лолань, тем яснее он чувствовал необоснованность этого предположения. Он мог честно признаться, что Сунь Уян мила и ему нравится бывать с ней. Они часто беседовали, но у него никогда не возникало мысли отказаться от жены ради Сунь Уян.

Поскольку в его отношении к Сунь Уян не было ничего постыдного, низменного, ему трудно было объяснить холодность жены. Ведь в прошлый раз жена плакала из-за какого-то платка и стремилась все разузнать. Если и сейчас у нее были подозрения, почему она о них молчит?

Когда он пытался выяснить причину, проявляя к жене необычайную нежность, она упорно молчала.

После того объяснения жена все поняла. Но разве со времени той небольшой размолвки их длительная совместная жизнь, постепенно становившаяся скучной, не осветилась огнем новой страсти? Вдобавок Сунь Уян приходила к ним познакомиться с госпожой Фан. Они беседовали очень дружески, и жена сказала Фан Лоланю, что Сунь Уян очень хорошая. Тогда у нее не возникло ни капли подозрения и она не была настроена так холодно, как сейчас.

Фан Лолань вспомнил, что жена стала проявлять равнодушие всего лишь дней пять назад. Однако за эти пять дней, вернее за десять дней, Фан Лолань ни разу не произнес в присутствии Мэйли имени Уян.

Внезапная перемена уже достаточно удручала Фан Лоланя, а тут еще до него дошли неприятные слухи. Они касались Сунь Уян. Говорили, что с одним она встречается, другого любит и чем больше у нее мужчин, тем она довольнее. Обо всем этом рассказывали с отвратительными подробностями.

Фан Лолань совсем не верил этим сплетням. В его глазах Сунь Уян не была такой. Поэтому эти мерзкие разговоры возбудили в нем гнев.

Разумеется, ничего удивительного не было в том, что Фан Лолань в последнее время ходил расстроенным.

Одним апрельским вечером, за неделю до 1 мая, Фан Лолань вышел из уездного комитета партии и направился в женский союз. Он был озабочен. Теперь он часто заходил в женский союз, но сегодня у него действительно было дело. Только что бюро комитета партии обсудило порядок празднования 1 мая, и он хотел рассказать Сунь Уян о принятых решениях.