Мао Дунь - Избранное

Он изумленно взглянул на меня; я почувствовала, что краснею, потом усмехнулся и лукаво спросил:

— А если и был, не все ли тебе равно?

— Хотелось бы взглянуть на твою жену! — глухо ответила я и отодвинулась от него.

— Но ее не было.

— Зачем ты обманываешь меня? Какой смысл?

— Опять не веришь, что ж, пусть так, — быстро проговорил он. — Конечно, опыт в любви я кое-какой приобрел, во всяком случае, теперь я знаю, что нет человека, который мог бы любить вечно.

— Ошибаешься! — Не сводя с Чжао глаз, я придвинулась к нему, закрыла лицо руками и шепнула: — Есть такой человек!

Неожиданно скрипнула дверь, мы оба вскочили. Вошел охранник в штатском.

— Что тебе? — спросила я.

— Мне показалось, будто вы звали меня, — ухмыльнувшись, ответил он и вышел, не прикрыв за собой дверь.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица… Во что бы то ни стало потребую сменить этого негодяя. Разве Р. не предоставил мне полную «свободу действий»? Кто же это додумался подослать сюда этого типа?

Чжао взглянул на меня и посмотрел на дверь:

— Что ему нужно здесь?

— Явился предлагать свои услуги, подлец!

Чжао никак не мог успокоиться. Заложив руки за спину, он прошелся по камере, потом подошел к двери и позвал охранника:

— Я видел, вы вчера играли в кости, их еще не унесли? Прибавился партнер, можно сыграть.

Охранник, осклабившись, молчал. Я сразу поняла, что задумал Чжао, и не стала ему мешать. Охранник принес кости и привел с собой какого-то человека в штатском. Человек этот поздоровался с Чжао как со старым знакомым. (Позднее я узнала от Чжао, что они познакомились при аресте, что потом этот человек клялся ему в дружеском сочувствии, увещевал его, советовал «раскаяться» и все в таком духе.)

Стали играть в «девятку». Все сразу оживились. Даже Чжао играл с интересом. Я то и дело посматривала на него, но он будто не замечал. Тоска и усталость, назойливые, как мухи, снова стали мучить меня. Я машинально ставила кость, но на каждой из них мне мерещилось какое-то лицо, и приходилось изо всех сил тереть глаза, чтобы рассмотреть, сколько точек на кости. Почему Чжао не хочет признаться, что был женат и что у него есть друг по фамилии К.? Смешно! Я очень хорошо запомнила историю, рассказанную К. И сейчас уже больше не сомневалась, что речь шла именно о Чжао. Да и участник того «загадочного дела» сидит рядом со мной. Как говорится, спала вода, и обнажились камни — тайное стало явным. Женщина, которая видела все собственными глазами, как утверждает К., — жена арестованного, или, быть может, я ослышалась? А Чжао говорит, что не женат.

Я не выдержала и рассмеялась. Чжао вопросительно взглянул на меня. Играла я не думая, ставила первую попавшуюся кость и в конце кона даже не могла понять, выиграла я или проиграла.

Взяла две кости, и вдруг мне показалось, будто одна — это Чжао, а другая — К. Кто-то из них лжет, или, во всяком случае, К. не совсем точно рассказал об аресте своего друга. «Эх, К., надо было сказать, что арестовали твоего друга, неужели ты не понял, что я не собираюсь губить тебя?»

Я не глядя перевернула кость.

Ну и не везет же мне, прямо какой-то заколдованный круг, совсем как история с К. и Чжао.

Сдавая кости, я случайно взглянула на глазок в двери и заметила там чью-то тень, мне показалось, будто это женщина. Кто бы это мог быть? Жаль, что я сразу не рассмотрела ее.

Принесли обед. Чжао посмотрел на четыре тарелки с кушаньями, удивленно поднял брови, улыбнулся. Я быстро подсчитала: предположим, половину моих денег взял дежурный офицер, но неужели оставшиеся пять юаней все потрачены на этот обед?

«Знакомый» Чжао ушел, и мы пригласили охранника пообедать вместе с нами. Я решила завести с ним дружбу.

— Вы откуда родом, Ма?

Охранник вздохнул. Как и все уроженцы северо-востока, с которыми мне приходилось встречаться, он любил поговорить. Чжао слушал нас молча. И лишь когда слова мои казались ему чересчур смелыми, испуганно смотрел на меня.

Дождавшись, когда охранник в штатском уберет посуду, я заговорила с Ма, стараясь быть как можно более искренней:

— Сколько же вы выиграли?

Ма покраснел.

— Немного, черт побери, не везло мне! — ответил он, но цифру все же назвал.

Я умышленно подсчитывала на пальцах.

— Выходит, с меня причитается! — Я рассмеялась. — Играли мы, конечно, от скуки, но вы не стесняйтесь, у меня еще осталось кое-что, берите, здесь все ваше. — Я вытащила несколько ассигнаций и, не считая, сунула их ему в карман. — Берите, берите, терпеть не могу, когда церемонятся!

Все это я проделала с такой быстротой, что Ма растерялся.

— Что вы, что вы! — сказал он, краснея. Но я притворилась обиженной.

— Вы ставите меня в неловкое положение! — И уже более мягко добавила: — К тому же все мы земляки, чего нам считаться!

Я сделала Чжао знак глазами. Он понял, подошел к Ма и хлопнул его по плечу:

— Считайте, что вы взяли эти деньги для меня. Дня через два мы снова сыграем с вами, и если я проиграю, то не стану отдавать.

Так, с шутками и смехом, мы уговорили охранника взять деньги, а затем еще немного поболтали. Ма ушел. Мы остались вдвоем. Атмосфера снова стала гнетущей.

Чжао сидел, опустив голову, и о чем-то думал. Я взглянула на часы — два часа, а мне еще надо выполнить некоторые «формальности» и поговорить с Чжао. Вдруг я услышала, что он сам с собой разговаривает:

— Какой смысл? Не понимаю. Но сейчас не надо, позднее…

— Чжао, ты не слушаешь меня! — Я подошла и положила руку ему на лоб. — Что с тобой?

Чжао поднял голову и равнодушно посмотрел на меня.

— Мне кажется, будто душу мою до краев наполнили тоской… На моем месте и ты, пожалуй, испытала бы то же самое.

— Чжао! — Я склонилась над ним, волосы мои коснулись его глаз. — Не говори так. Мы с тобой — одно целое. — Я почувствовала, как он дрожит, и ласково улыбнулась: — Глупый! Разве я не наполнила твою душу светом? Я спокойна, и тебе незачем волноваться. — Он хотел что-то возразить, но я зажала ему рот рукой. — Молчи! Судьба человека — в его собственных руках! Ты понимаешь, какой в этих словах глубокий смысл?

Он снова хотел возразить, но я поцеловала его и ушла.

15 ноября

Чжао часто повторяет: не сон ли все это? Сегодня и мне кажется, будто все это сон. Только мне тяжелее, чем Чжао. Во мне борются самые противоречивые чувства: кому же в конце концов я играю на руку — Р. или Чжао? Никак не пойму, вернее, не могу решить. Но центр всех этих противоречий — я сама, а Чжао принадлежит мне.

Вчера наконец добилась разрешения перебраться к Чжао.

Дежурный офицер, видимо, уже получил приказ и, когда я пришла, отдавал распоряжение охраннику устроить мне нары.

Скорчив дурацкую рожу, этот тип заявил: