Мао Дунь - Избранное

Да… Иногда полезно поразмыслить над собственными поступками… Я предала К. и Пин, чтобы спасти Чжао, доказать, что он не виноват, и, разумеется, продемонстрировать результаты своей работы. Со стороны может показаться, что я совершила этот шаг ради собственной выгоды, а не для спасения Чжао, но, обдумав все хорошенько, начинаешь понимать, что это не так. Было бы очень хорошо для Чжао, если бы мне снова поручили его дело.

К. и Пин пострадают, в этом нет сомнения. Но они должны войти в мое положение; я вовсе не хотела губить их, не было у меня и корыстных целей, единственное, чего я хотела, — это спасти Чжао…

Так что совесть моя совершенно чиста. Еще неизвестно, чем все кончится. Обо мне пока говорить нечего, где находится Чжао — неизвестно.

Но страшная мысль, подобно ядовитой змее, жалит меня в сердце и не дает покоя: что если гибель К. и Пин не принесет Чжао никакой пользы?

В тот же вечер

Разве не мучительно ждать неизвестности? Но это имеет и свои преимущества — можно поразмыслить на досуге.

Дней десять тому назад в редакции, где работает К., я неожиданно встретилась с Пин; пошла я туда не случайно, в управлении болтали о том, что у К. появился «хвост», Пин тоже на заметке — они часто бывают вместе. Интересно, удалось им отрубить «хвост»? Едва ли!

Значит, мой донос не ухудшил их положения… они давно в «черном списке».

Может быть, я вбила еще один гвоздь в крышку их гроба? Но как могу я принять на себя столь тяжкое обвинение?

Словом, я не имею права снимать с себя всякую ответственность, но в то же время нет оснований винить меня во всем.

Ведь эти люди все равно на заметке, а я поступила так ради Чжао и ради себя (значит, тоже ради Чжао). Если им это не очень повредит, а Чжао принесет хоть какую-то пользу, мой поступок заслуживает оправдания.

Неужели друзья Чжао откажутся хоть немного облегчить его участь?

Так поступать могут только себялюбцы.

Почему одна я, которую они считают бездушной тварью, должна взять на себя всю ответственность за жизнь Чжао?

А именно так оно и получается. И если я вынуждена была назвать какие-то имена, то надо понять, насколько безвыходно мое положение и какие муки я испытываю.

Я вправе требовать, чтобы меня поняли. Я вправе была поступить так, как поступила, и никогда не раскаюсь.

Когда так думаешь, становится легче.

Для меня сейчас очень важно душевное спокойствие. Многое еще надо сделать. Надо во что бы то ни стало спасти Чжао, вырвать его из когтей дьявола.

Постепенно я вновь обрела душевное равновесие, но внутренний голос непрестанно твердил мне: «Твоя собственная судьба еще не решена, ты не в силах защитить себя, зачем же пытаешься спасать других?»

В ответ раздался холодный, презрительный смех. Лишь спустя несколько секунд я поняла, что смеялась я сама. Я снова рассмеялась, теперь уже намеренно, и будто из самой глубины моего сердца услыхала голос: «Прежде всего ты должна крепко стать на ноги! Возможности для этого есть, надо только решиться!»

Итак, направление ветра определено, теперь остается выяснить, не изменится ли в ближайшее время погода?..

28 ноября

Один удар волны, и жизнь моя, подобно лодке, сразу изменила курс. Впереди пучина, надо бороться изо всех сил, не то закрутит, и пойдешь ко дну.

Это произошло вчера.

В начале одиннадцатого раздался сигнал воздушной тревоги, и все мои намерения полетели к чертям. Я ни о чем не могла думать и изнывала от тоски, сидя в бомбоубежище. Мне было нестерпимо тяжело, я смотрела вокруг, не в силах вымолвить ни слова. Кто знал, что уже издан этот роковой приказ?

Словно автомат, сидела я в кабинете у Р., слушала его и машинально поддакивала. Лишь когда Р. сказал: «На этот раз постарайся добиться успеха!» — и начал выпроваживать меня, я растерялась. Я отлично помню каждое его слово. Но в тот момент мозг мой был подобен листу бумаги, на котором можно написать все что угодно, но бессмысленно требовать, чтобы он выполнил указание.

Когда я шла по коридору, мы поравнялись с Жун. Я не заметила ее, но в следующий же момент слова, сказанные ею, кольнули меня, будто иголкой:

— Что это ты задаешься, завела себе надежного покровителя?

Я сразу пришла в себя. Весь день я ничего не ела. Сильно болела голова, но голода я не ощущала. Я вспомнила все, что мне сказал Р., и слова его, будто озаренные ярким светом, вдруг приобрели свой подлинный смысл. Я словно пробудилась от глубокого сна и лишь теперь поняла, что сама согласилась с его приказом.

Но разве осмелилась бы я возражать? К тому же я поддакивала Р. лишь для того, чтобы что-то сказать. И все же я не должна была, как попугай, твердить это свое «слушаюсь». Впрочем, на другое я, видимо, не была способна. Раньше ничего подобного со мной не случалось!

Мне приказали установить слежку за К. и Пин… Интересно, кому пришла в голову такая мысль?

Я назвала имена этих людей, чтобы спасти Чжао и выгородить себя. И вдруг мне поручают следить за ними. Невероятно! Что это: доверие ко мне или проверка? И потом, за ними ведь уже кто-то следит? Зачем же мне этим заниматься?! Стоило ждать целых два дня, чтобы получить такое задание. Признаться, я растерялась. Надо непременно выяснить, кто подал эту идею!

Кроме того, мне приказано завести с К. любовную интригу и таким способом поймать его на крючок! Женщина для них не человек, а приманка. Но почему они не поручили это кому-нибудь другому? А, как назло, поручили мне. Может быть, они уже догадались о моих отношениях с Чжао и К., тогда за этим поручением последует смертный приговор. А может быть, они просто издеваются надо мной, не считая человеком. Ведь я только что играла роль совратительницы, и снова мне ее поручают — черт бы их побрал! Кому же, в конце концов, пришла в голову эта гнусная мысль?!

Я уже не говорю о том, как возьмусь за это дело. Но неужели я позволю им убить во мне все человеческое и превратить в послушное животное? Теперь я поняла, какую огромную ошибку совершила, выдав К. и Пин. Я рассчитывала таким образом добиться успеха, но разожгла костер, в который сама попала. Если бы я стала совсем бездушной и, подобно гончей, бросилась на свою жертву, чтобы поскорее принести ее хозяину, то все решилось бы очень просто. Но у меня есть душа, о, небо, я еще не потеряла окончательно совесть и стыд, как же могу я стать приманкой для друзей Чжао? Нет, это невозможно! Я не желаю этого делать!

Зачем я вчера пошла в бомбоубежище? Никогда больше не пойду. Одна минута — и все могло быть кончено. Быстро и хорошо!.. Эта мысль не давала мне покоя все утро. Но внутренний голос со злой иронией говорил: «Раз решила умирать, умирай, но борись до последнего вздоха, как затравленный волк. Нельзя просто так отдать свою жизнь!»