Мао Дунь - Избранное

— Твои слова огорчают меня.

Я кисло улыбнулась, но промолчала.

— Объясни мне все же, почему ты так сказала?

— Потому, что все мы — люди этого поколения, — я твердо решила подружиться с ней, — опустошены духовно и нуждаемся в утешении. Все то, что я сказала, в не меньшей степени относится и ко мне. Если ты смотришь в зеркало, казалось бы, ты должна видеть там собственное отражение, но это не так.

— Не так? — Она посмотрела на меня и неожиданно рассмеялась. — Это невозможно. Я, конечно, вижу себя, ну и немножко тебя! Иначе я не понимаю смысла твоих слов.

— Лучшего ответа и не придумаешь, — я взяла ее руку и положила в свою.

Мы заговорили о местных нравах, и она со вздохом сказала:

— В нескольких словах всего не объяснишь. Ты должна сама все увидеть. Вот окончу я колледж, и надо уезжать. А выбрать место по душе нельзя.

— Почему нельзя…

— Во-первых, потому что у меня нет семьи, куда бы я могла возвратиться, — с жаром перебила она меня, — во-вторых, я не знаю, найдется ли для меня дело, а в-третьих… эх, да что говорить! Ты не студентка и не испытала того, что пришлось испытать мне.

Я не стала ее больше спрашивать, потому что хорошо понимала, в каких условиях она живет.

Перед самым уходом она вдруг вспомнила, что до сих пор не знает ни имени моего, ни фамилии. Она назвала себя — ее звали Н. — и спросила, как зовут меня. На какой-то миг я заколебалась, но затем ответила — все равно рано или поздно она узнает.

Я вспомнила себя в ее возрасте, лет шесть-семь тому назад.

Но теперь совсем другое время. И если эта девушка, почти ребенок, сумела выстоять — значит она сильнее меня. Боюсь только, что ее ждет еще более тяжелая участь.

Впрочем, неизвестно, что будет со мной, а я беспокоюсь о других.

11 января

Вчера бродила по городу и вдруг почувствовала, что в воздухе пахнет не то гнилью, не то кровью. Вернее всего было бы назвать этот запах трупным.

Кто может сказать, что я ошибаюсь? Мое чутье никогда меня не обманывает. Оно и понятно! Сколько всякой мерзости пришлось мне повидать за свою жизнь! Догадаться о том, что готовится за моей спиной, я не могу, зато отлично чувствую, откуда ветер дует.

Поэтому ошибка здесь почти исключена. Перед грозой всегда бывает душно. Комары, навозные мухи, пауки, которые в темных углах ткут свою паутину, притаившиеся под домами ящерицы — все сразу приходят в движение, вылезают на свет божий, летают, ползают, гудят, жужжат, и кажется, что весь мир принадлежит им!

А я ко всему безучастна. Просто удивительно! Как будто я живу на другой планете и все происходящее не имеет ко мне никакого отношения. Но последнее время такое со мной часто случается. Может быть, это естественно? В таком случае, хотелось бы мне знать, для чего еще я живу на свете?

Одно время я всей душой тянулась к истине и свету. Был другой период, когда я очутилась на границе между добром и злом, — и в душу мою закрались разочарование и какая-то смутная тревога. То же самое испытывает Н., с которой, кстати, мы часто встречаемся в последнее время. Был человек, который любил меня; было крохотное существо… Я старалась его забыть, но воспоминания все чаще и чаще тревожат душу. Куда все это ушло?

Я часто спрашиваю себя: что у меня осталось в жизни? Ничего, решительно ничего. Странно, но именно в такие моменты я вспоминаю о маленьком, беспомощном создании, с которым так жестоко поступила, и по всему телу горячей волной разливается жалость. Я забываю о себе, обо всем на свете и начинаю мечтать. С тех пор прошло больше года. Какой он теперь, мой малыш? Наверно, румяный, как яблочко, с черными глазами-бусинками. Вот он бежит ко мне, смешно переваливаясь на крохотных ножках, совсем как воробышек… Вот обхватил мои колени, потом уперся ручонками в грудь… Я изо всех сил стараюсь удержать это видение, но оно исчезает, как вспышка молнии.

Я ничего больше не жду от жизни и потому ко всему равнодушна.

Меня не волнует ни запах крови, которым пропитан воздух, ни то, что творится в доме у Шуньин: судя по всему, там снова затеваются какие-то грязные интриги. Даже когда госпожа — бывший член комитета — потащила меня в спальню и, захлебываясь от восторга, стала расписывать их «успехи» (ее намеки были достаточно прозрачны), я лишь спокойно улыбнулась и сказала:

— Да, совсем забыла, как здоровье вашего сына, он, кажется, болел корью?

— Не знаю. С тех пор мы больше не получали никаких сведений. — Шуньин не покидало радостное настроение. — Наверно, уже поправился. Последние десять дней у нас было столько дел, просто голова кругом идет… — Шуньин пристально посмотрела на меня. — Скоро будет заключен мир. Как это хорошо! Все мы возвратимся на родину, правда?

— Мир… но я хочу, чтобы он наступил завтра, послезавтра, через неделю или хотя бы через месяц, — нарочно сказала я.

Однако Шуньин приняла мои слова всерьез:

— Вряд ли все решится так скоро…

— Но если это затянется, могут произойти серьезные перемены. Есть хорошая пословица: чем дальше в лес — тем больше дров. Последнее время меня почему-то пугает слово «проволочка». Я на себе испытала, каков его истинный смысл.

— Думаю, что ничего плохого не случится. — Шуньин, видимо, досадовала, что ее новость я встретила без всякого энтузиазма. — Политический курс определен. Думаешь, так просто его изменить? Кто станет сам себе плевать в лицо? Ведь существует общественное мнение! Нет, все это не так просто!

Хватит с меня, достаточно я наслушалась. Чтобы ни случилось, мое положение, я полагаю, не изменится.

Не знаю почему, но я вышла от Шуньин с легким сердцем, словно избавилась от чего-то, что давно тяготило меня. Мне было радостно. Но странно устроен человек: к чувству радости у него примешивается грусть. Я медленно шла куда глаза глядят, внимательно осматривая прохожих: каждый куда-то торопился. Вот, гордо подняв голову, идет безукоризненно одетый мужчина, сколько в нем спеси! Он самодовольно улыбается, точь-в-точь как только что улыбалась Шуньин. Одних эта улыбка злит, другим — нравится, словом, каждый реагирует на нее по-своему…

Вдруг я подумала: интересно, куда бы сейчас торопился Чжао, если бы остался жив?

Куда торопятся К., Пин и все их друзья?

Я не заметила, как подошла к остановке автобуса, который шел до самого моего дома. Удивительно, зачем я пришла сюда? Что ждет меня дома? Неужели в моей жизни ничего не осталось, кроме встреч с Н. и ее болтовни?

Мне стало досадно, и я пошла прочь от остановки. Неожиданно я вспомнила, что у меня еще есть дело, и, подобно остальным, заторопилась. Уезжая, я взяла с собой лишь самое необходимое, а остальные вещи оставила у своей прежней хозяйки. Почему бы не воспользоваться свободным временем и не забрать их? Я наняла рикшу и уже собиралась сказать свой адрес, но тут вспомнила, что эта жирная гусыня обожает всякие безделушки и с пустыми руками к ней лучше не являться.