У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Незаметно подошел Новый год. Господин Янь, отдав почести небу, земле и предкам, устроил домашний ужин. Вместе с госпожой Чжао они сидели друг против друга, а в конце стола устроилась кормилица с сыном. После нескольких рюмок вина господин Янь заплакал и сказал, указывая на шкаф:

— Вчера из ломбарда принесли триста лянов серебра. Это прибыль от аренды дома покойной жены. Каждый год двадцать седьмого или двадцать восьмого числа двенадцатой луны я передавал ей эти деньги и никогда не спрашивал, на что она их тратит. Увы, теперь некому их отдать.

— Нельзя говорить, что эти деньги лежали без употребления, — возразила жена. — Я все сама видела. Перед каждым праздником приходили настоятельницы из монастырей с коробками для пожертвования, торговки цветов и украшений. Ну, а слепые девушки, игравшие на трехструнке и пибе [67] Пиба — щипковый музыкальный инструмент типа лютни. , те совсем из дома не выходили. Кто только не пользовался ее добротой! До чего же она была жалостлива! Как увидит бедного родственника, сама не поест, а его накормит и одежду даст. А разве напасешься на все это серебра? Глядишь, — а его уже нет. Только братцы никогда не пользовались ее милостью. Мне кажется, эти деньги растратить легко. К Новому году надо сделать что-нибудь хорошее в память о госпоже, а оставшиеся деньги, хоть их будет и немного, отдать твоим шуринам на дорогу. Ведь в будущем году им предстоят экзамены.

В этот момент лежавшая под столом кошка полезла на колени к Яню. Он отбросил ее носком туфли; обезумевшее от страха животное кинулось в другую комнату и прыгнуло на кровать. Что-то упало, послышался звон разбившейся бутыли, которая стояла на полу. Оказывается, кошка толкнула полку над кроватью, к которой была подвешена бамбуковая корзинка. Войдя в комнату со свечой, супруги увидели, что корзинка лежит на полу. Рядом в луже вина плавали черные финики; под финиками виднелись какие-то пакеты, завернутые в пергаментную бумагу. В них оказалось около пятисот лянов серебра.

— Я ведь говорил, что ей некуда было тратить деньги! — вздохнул Янь. — Она копила их годами на случай крайней нужды. И вот ее уже нет!

Янь заплакал и позвал слугу прибрать комнату. Собрав вместе с женой финики в тарелку, он поставил ее на поминальный столик, и оба распростерлись перед ним в печали. На Новый год супруги не ходили в гости; в доме то и дело раздавались стенания и плач, и Янь совсем упал духом. Уже прошел праздник фонарей, а у него начались сердечные боли. Вначале он еще сдерживался и ежедневно до третьей стражи просматривал счета. Но мало-помалу Янь перестал есть, высох как былинка, а тратить серебро на женьшень было жаль. Как-то жена стала уговаривать его:

— У тебя на душе так тяжело. Выбрось ты из головы все домашние дела.

— Сын наш еще мал, — ответил ей господин Янь. — Кому же ты поручишь хозяйство? Нет, пока жив, я должен заботиться о доме.

К весне Яню стало еще хуже. У него появились признаки желтухи. За день он съедал только две чашки рисового отвара, с постели уже не вставал. Когда наступила жаркая погода, он почти совсем перестал есть. Иногда он с трудом поднимался и бродил по дому. Лето он кое-как пережил, а к осени болезнь настолько обострилась, что он уже перестал вставать. Как-то он подумал о том, что на полях пора собирать рис, и послал слуг в деревню. Не рассчитывая на их усердие, он очень волновался. Однажды утром, приняв лекарство, он услышал шелест опадающих листьев. Его охватило чувство глубокой безнадежности, и он, тяжело вздохнув, уткнулся лицом в подушку. В этот момент к нему вошла жена с обоими шуринами, которые перед отъездом на экзамены зашли узнать о здоровье зятя и проститься. С помощью служанки господин Янь приподнялся и сел.

— Всего несколько дней мы не виделись, а ты так сильно похудел. К счастью, настроение у тебя хорошее, — сказали братья.

Господин Янь попросил их присесть и угостил сладостями. Поздравив шуринов с отъездом на экзамены, он рассказал им о том, что произошло в канун Нового года, и велел жене вытащить свертки с серебром.

— Это ее мысль, — указал он на жену. — Отдать вам на дорожные расходы сбережения вашей сестры. Болезнь у меня тяжелая, и неизвестно, застанете ли вы меня в живых при возвращении. Прошу вас после моей смерти позаботиться о моем сыне. Пусть он учится и добьется ученой степени, чтоб ему не приходилось страдать… Ведь сколько я перенес от старшего брата!

Шурины положили за пазуху по два свертка серебра и рассыпались в благодарностях. Потом они пожелали ему выздоровления и откланялись.

Больному с каждым днем становилось все хуже. Надежд на исцеление не было. Все родственники приходили навещать его, а пятеро племянников, помогая лекарям пичкать дядю лекарствами, сновали по дому, как ткацкий челнок у ткача. К середине осени лекари совсем перестали давать лекарства. Пришлось вызвать слуг из деревни. В это время болезнь Яня настолько обострилась, что в течение трех дней он не мог вымолвить ни слова. Как-то вечером в его комнате собралось много народу. Зажгли лампу. Господин Янь хотел что-то сказать, но в горле у него клокотало, изо рта вырывались какие-то нечленораздельные звуки. Тогда он выпростал из-под простыни руку и показал два пальца.

— Может быть, вы, дядюшка, хотите повидаться с двумя родственниками, которых здесь нет? — подойдя к кровати, спросил старший племянник, но Янь только покачал головой.

— Может быть, у вас в двух местах еще спрятаны деньги, которыми вы не успели распорядиться? — попытался угадать второй племянник.

Господин Янь, вытаращив глаза, еще резче замотал головой и снова показал два пальца.

— Нет, господин, должно быть, просто вспомнил о своих шуринах, — вмешалась кормилица с ребенком на руках.

Янь закрыл глаза и опять качнул головой, по-прежнему показывая два пальца.

— Никто, кроме меня, не понимает, что вы хотите, — проговорила госпожа Чжао, быстро подойдя к кровати и вытирая бежавшие из глаз слезы.

О том, что произошло дальше, говорят:

Что именно хотела сказать госпожа Чжао, мы узнаем из следующей главы.

Напомним о том, как перед смертью господин Янь, вытянув два пальца, волнуясь, пытался объяснить, что ему надо. Племянники и слуги подбежали к нему и засыпали его вопросами. Одни говорили, что больной имеет в виду каких-то людей, другие утверждали, что он думает о каких-то делах, а третьи предполагали, что господин Янь хочет сказать о двух участках земли. Но на все их предположения больной лишь отрицательно качал головой. Наконец к постели мужа подошла госпожа Чжао и заявила: