У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Благородный Чжан Железная Рука не может обмануть нас. А мы не должны показать себя невеждами. Почему бы нам не устроить собрание в честь человеческой головы? — обратился Четвертый Лоу к брату. — Мы приготовим угощения и пригласим наших лучших друзей посмотреть, как Чжан будет открывать мешок. Не каждый день можно увидеть, как зелье превращает голову в воду.

Когда рассвело, Третий Лоу распорядился, какие приготовить кушанья и вина. По приглашению на пир явились Ню Бу-и, Чэнь Хэ-фу, молодой Цюй и, само собой разумеется, гости, которые жили в доме. Братья объяснили гостям, что будет небольшая пирушка, но причину ее замалчивали. Им хотелось сразу поразить всех. А пока гости развлекали себя разговорами. Прошло несколько часов, солнце уже стояло в зените, а Чжан все не появлялся.

— Что-то здесь неладно, — шепнул Третий Лоу брату.

— Наверное, его где-нибудь задержали, но мешок в нашем доме, и Чжан не может не прийти.

Наступил вечер, а Чжана все не было. В кухне уже давно приготовили угощения, и гостей пришлось просить к столу.

— Если он не придет, куда мы денем голову? — волнуясь, спрашивали братья друг друга.

Погода тогда стояла очень жаркая, и к вечеру от мешка пошел тяжелый запах. Старая госпожа пришла в волнение и послала за своими сыновьями. Делать было нечего. Братья набрались храбрости и, развязав мешок, заглянули внутрь… перед ними лежала не человеческая голова, а свиная, весом в шесть или семь цзиней.

Братья переглянулись и не проронили ни слова. Голову они тотчас отправили на кухню и велели использовать ее на обед для прислуги, а сами, пошептавшись, решили никому ничего не рассказывать. Охваченные тревогой, братья снова вышли к гостям, как вдруг привратник доложил:

— Господ желает видеть нарочный с визитной карточкой начальника уезда Учэн. С ним прибыли еще двое из Сяошаньского уезда.

— Опять что-то странное! Что они хотят сказать? — воскликнул Третий Лоу и, оставив брата с гостями, вышел в зал принять нарочных.

— Наш начальник кланяется вам, — проговорил стражник, входя в комнату, и с поклоном передал Третьему Лоу ордер на арест и официальную бумагу. Третий Лоу велел принести лампу и прочел следующее: «Начальнику Сяошаньского уезда У. По делу о насилии. Настоятельница Хуэй Юань из монастыря Орхидей [123] Буддийским и даосским монастырям часто давались поэтические названия, которые нередко были связаны с легендами и историческими преданиями. подала жалобу на местного бездельника Цюань У-юна, изнасиловавшего послушницу Синь Юань. Преступник еще до поступления жалобы скрылся в вашем уезде. В связи с этим отправляем вам бумагу для ознакомления с делом. Просим выделить стражников, которые вместе с нашими нарочными определят место пребывания преступника, арестуют его и передадут в наш уезд для судебного разбирательства. Надеемся на быстрое исполнение».

— Мы обращаемся к вам, так как нам известно, что преступник находится в вашем доме, — проговорил стражник. — Вам, очевидно, неизвестны его дела, и поэтому вы держите его у себя. Просим выдать его, нарочные из его уезда дожидаются возле вашего дома. Я передам им преступника. Прошу не предупреждать его о нашем приходе, а то он может убежать и вы поставите нас в неловкое положение.

— Понимаю. Подождите пока у ворот, — сказал Третий Лоу, и стражник пошел в дом привратника.

Третий Лоу, испытывая неизъяснимый стыд, вызвал к себе брата и Ян Чжи-чжуна, показал им бумагу и ордер на арест. Четвертому Лоу тоже стало не по себе.

— Господа, — сказал Ян Чжи-чжун, — еще в древности говорили: «Заполз скорпион за пазуху, — разденься и стряхни одежду!» Если он что-то натворил, вам не следует покровительствовать ему. Я сейчас же все ему скажу и передам его стражнику, пусть сам за себя отвечает.

Делать нечего, пришлось согласиться, и Ян Чжи-чжун отправился в кабинет и обо всем рассказал пирующим. Цюань У-юн покраснел как кумач и воскликнул:

— Ну и пойду с ними! Чего мне бояться! Я докажу, где правда, а где ложь!

В этот момент вошли братья. Они не могли сразу изменить своего отношения к Цюаню и, немного пожурив его, преподнесли ему две чарки вина и вручили два свертка с серебром на дорогу. Затем они проводили арестованного гостя до ворот, приказали слугам взять его вещи и раскланялись.

Как только хозяева возвратились в дом, стражники надели на Цюаня цепь и увели его.

После истории с головой и ареста Цюань У-юна братья потеряли интерес к прежней своей жизни и приказали привратнику:

— Если с визитом придет какой-нибудь незнакомец, скажи, что мы уехали в столицу.

Они заперлись дома и занялись семейными делами.

Через несколько дней к ним пришел проститься Цюй: его дед заболел, и он должен был ехать в Цзясин ухаживать за стариком. Братья отправились вместе с племянником. В Цзясине они застали старика в очень тяжелом состоянии. Надежды на выздоровление почти не оставалось, и молодой Цюй, выполняя волю деда, попросил братьев съездить за женой. Братья написали домой письмо, в котором приказывали служанке сходить в дом Лу.

Госпожа Лу была против этой поездки, но дочь ее, верная долгу, поговорив с матерью, решила ехать, чтобы ухаживать за больным. С собой она взяла лишь одну служанку, Шуан Хун, так как другую служанку, Цай Пинь, уже выдали замуж. Для путешествия были наняты две большие лодки, так как Лу взяла с собой все свое приданое. Но когда они приехали в Цзясин, старый Цюй уже скончался, и его внук вступил в права наследства. Госпожа Лу стала ухаживать за вдовой покойного Цюя, навела в доме порядок, и все родственники были от нее в восхищении. Братья же Лоу сразу после похорон вернулись в Хучжоу.

Все три года молодой Цюй носил траур по деду. Слава перестала манить его, он бросил печатать и дарить свои «рассуждения о стихах». Ему послужил уроком пример его дядюшек, которые половину своей жизни посвятили добрым делам, а в результате получили лишь горькое разочарование.

Между тем у Цюя уже подрастал сын. Мальчику исполнилось четыре года, и мать уже заставляла его читать Четверокнижье и писать сочинения. Цюй тоже подсаживался к ним и давал свои советы. Втайне он желал встретиться со своими бывшими соучениками, имеющими теперь высокие ученые степени, и потолковать с ними о сочинениях. Но в Цзясине все знали, что молодой Цюй увлекается стихами, и не хотели с ним сближаться. На душе у Цюя становилось все тоскливее.

Но вот однажды, прогуливаясь по улице, он заметил новую книжную лавку с красной вывеской: «Наша лавка пригласила господина Ма Чунь-шана из Чучжоу отобрать лучшие сочинения, прошедшие на трех провинциальных экзаменах.

Просим обращаться с сочинениями в цзясинскую книжную лавку Литературного Моря».